Анатолий Белов
Абсолютная опера
XXIV-MMVIII - 31.01.2009

Распределительный вестибюль в нижнем уровне

Пекинский оперный театр Поля Андре представляет собой крайний случай приведения разнообразия форм жизни к абстракции чистой формы. Театры, в особенности оперные, по своему функциональному устройству необычайно сложны – на пятьдесят человек артистов обычно приходится пятьсот человек творческого и технического персонала, половине из которых необходимы отдельные помещения, плюс еще зрители. А тут театр на три зала общей площадью более двухсот тысяч квадратных метров – по нагромождению функциональных процессов и количеству людей это что-то типа муравейника. Поль Андре умудрился превратить этот муравейник, это безумное нагромождение из помещений в половину яйца. Под яйцевидной титановой броней спрятано три золотистых цилиндрических объема, которые вмещают оперный и концертный залы и малую сцену. Все это окружено квадратным бассейном, залитым водой, в котором объем оперы должен полностью отражаться, достраиваясь до целого яйца – как в планетарии Сантьяго Калатравы в Валенсии. Правда, полностью отражение театра ни с одного ракурса в воде не помещается – целиком оно видно лишь на рендерах и с высоты птичьего полета.

Вид фойе и малой сцены
Компьютерная анимация

Планировка подгонялась под стандарт идеальной простоты. Вход в здание – подземный коридор около двадцати метров длиной, который плавно перетекает в пространство распределительного вестибюля. Потолок коридора стеклянный, на стекло сверху налита вода – это дно бассейна, который окружает оперу. Далее мы попадаем в огромное фойе театра, в котором, как на площади, расположены три отдельно стоящих зала. Три объема залов поставлены с китайской педантичной симметрией – самый большой зал располагается в центре яйца, два других его фланкируют. В этом, кстати, угадывается один тонкий момент – как известно, в каждом древнекитайском ритуальном или церемониальном сооружении имеются трое входных ворот: центральные ворота предназначены для императора, и только для него (имеется, правда, ряд исключений), а боковые для всех остальных. Поль Андре весьма остроумно обыграл этот культурологический нюанс в схеме расположения залов.

Вид концертного зала и главного оперного зала

В принципе, опера достаточно четко вписывается в общую идеальную структуру кварталов центра Пекина. Она расположена в непосредственной близости от Запретного города, к западу от площади Тяньаньмэнь – место, весьма взволновавшее Поля Андре, как он рассказывает в своих интервью, соединением власти и культуры. Но кварталы Пекина не только имеют четкую квадратную структуру – они нанизаны на центральную ось, задаваемую запретным городом. И эту ось Пекинская опера, к сожалению, ломает, вернее, оказывается вынесена с нее на периферию. Возможно, это связано с тем, что когда в 1998 году КПК выбирала место для будущей оперы, объект не замышлялся настолько пафосным – в процессе проектирования и строительства его бюджет вырос в несколько раз.

Ночной вид здания со стороны главного входа

Европейцу трудно понять китайцев, а здесь приходится понимать европейца, который пытался понять китайцев. Действительно, смотришь на Пекинскую оперу и удивляешься, до чего законченная вещь, ни капельки лишнего. По словам Поля Андре, Пекинская опера – это архитектурное выражение идеи Инь-Ян. Что он имеет в виду, не вполне понятно. В принципе, вид оперы с птичьего полета может напомнить соответствующий иероглиф (только он не овальный, а круглый), но это очень абстрактное сходство. Здание оперы окружено водой, а в этом уже содержится прямая отсылка к концепции Инь-Ян, поскольку вода – символ Инь. Но где же тогда огонь – символ Ян? Титановые пластины за огонь не выдашь, а вода без огня – это какая-то половинчатая гармония.

Торжественная эспланада, ведущая к театру

Есть непосредственное впечатление. Странно, в Запретный город Пекина хочется зайти, и даже большой портрет Великого Кормчего, висящий над центральными въездными воротами, как-то не отпугивает. А в яйцо заходить не хочется – слишком оно правильное, подозрительно правильное. В здании есть ощущение некой абсолютной гармонии вне какого-либо контекста; по-хорошему, его место в чистом поле. Традиционная китайская архитектура, как и ордерная архитектура греков и римлян, служит как бы проводником между человеком и естественной средой, она не пытается имитировать красоту и совершенство природы, а яйцо Поля Андре пытается. И даже вполне удачно пытается. Но есть одна тонкость – яйцо, как и любая другая простая форма, как любая протоформа, идеально настолько, насколько это вообще возможно, и поэтому эстетически замкнуто на самом себе, оно гармонично, но лишь относительного самого себя. Ведь мир вокруг не идеален, он разный, как те же шанхайские трущобы, а городская среда – это просто хаос, броуновское движение. Совершенная форма не вступает в диалог с окружающим миром, потому что ей это не нужно, ей и так хорошо. По этой причине архитектура Андре ни с чем не сочетается, производит впечатление чего-то лишнего, враждебного. Невольно вспоминается двадцать четвертое путешествие Ийона Тихого, героя романа Станислава Лема, на планету индиотов. Индиоты так устали от бесконечной суеты и беспорядка, что создали специальную Машину, которая должна была установить на их планете Высочайшую Гармонию, Абсолютный Порядок. И Машина со своей задачей справилась… очень изощренным образом. Она возвела прекрасный Замок, в который заманивала доверчивых индиотов, с тем чтобы без свидетелей превращать их там в прозрачные диски. Из этих дисков Машина выкладывала на поверхности планеты целые поля блестящих на солнце узоров – именно в этом для нее заключалась Высочайшая Гармония. Так она постепенно истребила всех индиотов до основания. Так вот, в яйце Поля Андре есть что-то от этой Машины из романа Станислава Лема – оно какое-то нечеловеческое, холодное. Этот рассказ о двадцать четвертом путешествии Ийона Тихого заканчивается следующей фразой: «Врата Дворца оставались широко открытыми; я подошел, чтобы заглянуть внутрь, но по спине у меня прошел неприятный холодок. Машина разверзла свои железные уста и пригласила меня войти. Но я-то не индиот, – возразил я».

Сочетание титановой и стеклянной частей купола, стык инь и ян

Сходные мысли приходят на ум и при созерцании мерцающей на солнце титановой чешуи оперы-яйца.

вверх