|
|
|
Григорий Ревзин
Из виртуальности в сюрреальность
XI-MMIV - 10.06.2004
«Город науки и искусства» Калатравы производит впечатление несколько нетипичной
нереальности. Вообще-то нереальность сегодня – это общее качество архитектуры, стремящейся
в виртуальное пространство. Но нереальность Калатравы – какая-то иная, чем у Либескинда или
Хадид.
Внутренний вид Планетария
Глаз Планетария в процессе строительства
С одной стороны, перед нами по жанру вроде бы типично «звездный» комплекс. Единственный
смысл зданий – аттракцион. Все гигантское «веко» над глазом
Планетария функционально бессмысленно, оно нужно только
для производства впечатления. Все это работает для психологической телепортации вас в мир
иной, чем и должен заниматься сегодня любой архитектурный
аттракцион. Тому же служит и архитектурная форма.
Расчерченное силовыми линиями конструкций пространство
заставляет вас ощущать себя внутри монитора с бесконечными
и произвольными масштабными сетками. Плюс к тому эти сетки
изгибаются и движутся, как и положено в виртуальности, так,
будто пространство, в котором идете вы, и само куда-то идет,
причем все время оказывается в зонах постороннего силового
воздействия, которое так или иначе его искривляет. Тектоника
Калатравы – это тектоника движущегося скелета, у него не то
что ничего ни на что не опирается, как это принято у других виртуальщиков, но опирается как бы
временно, в момент движения, – можно себе представить, что его
здания сделают кувырок вперед, и все тектонические отношения
перевернутся.
Схема раскрывания-закрывания глаза в первоначальном
варианте проекта
Словом, «Матрица», но есть одно отличие. Музей принца Филиппа
выглядит гигантским фрагментом скелета ископаемого ящера,
выброшенного на песок прибоем, Планетарий сделан как гигантский
глаз, строящийся комплекс Оперного театра тоже кажется
каким-то полученным в результате вивисекции органом. Это, разумеется, тоже нереальность, тоже
некое сновидческое пространство, где оторванные от организмов
органы потеряли категорию масштаба, ибо им не с чем
соизмеряться, и разрослись до произвольных размеров. Но эта
нереальность – иная по генезису, чем виртуальность. Пейзаж,
создаваемый Калатравой, отчасти сродни произведениям Сальватора Дали – море, песок пляжа,
на песке лежит глаз, скелет динозавра и еще один не вполне
понятный орган, ассоциирующийся с темой вечной женственности.
Специфика нереальности этой архитектуры заключается в том,
что виртуальная реальность здесь смешивается с сюрреальностью.
Этот привкус, подложка сюрреализма, вытягивает тот смысловой
ряд, который современностью вроде бы и не востребован. Как
уже говорилось, жанр комплекса – аттракцион, и в этом он
родственен неомодернизму. Специфика неомодернистского
аттракциона заключается в том, что он стирает различия в типологии архитектурных образов –
никакой разницы между музеем Гери и научным центром Захи
Хадид, мемориалом Айзенмана и жильем Эгераата в этом смысле
нет, это все – аттракционы, они все созданы исходя из поэтики
развлечения. Но Калатрава строит именно «Город науки и искусства».
Его глаз, скелет и утроба – это нечто, ассоциирующееся с кунсткамерой, с музеем естественной
истории.
далее>>
вверх
|
 |
|
