|
|
|
Григорий Ревзин
Бессонница, комар и тиканье часов
XIV-MMV - 31.08.2005
До сего дня в нашем журнале
архитектура, подобная той, которую производит Ларс Спойбрук
(Lars Spuybroek), называлась
архитектурой кривуль. Название ироническое, как, впрочем,
и иноязычные аналогии. В англоязычном мире ее принято называть
Bubble architecture (архитектура
пузырей), итальянцы назвали ее
architettura dei macaroni (архитектура макарон). Однако как раз над
работами Спойбрука в силу причин,
о которых дальше, не хочется
иронизировать, и нужен другой
термин. Недавняя книга Ирины
Добрицыной предлагает термин
«нелинейная архитектура» (И.А. Добрицына. От постмодернизма
к нелинейной архитектуре. М.:
Прогресс, 2004). При всей условности (по сути «нелинейная» означает
«непрямолинейная») термин
обладает достоинством безоценочности. Посему впредь мы будем
пользоваться им.
Интерьеры Сон-О-Хауз’а
Датчики фиксируют положение человеческого тела,
и в соответствии с их сигналами генерируется музыка
В общем широком движении к нелинейности место Спойбрука
достаточно специфично. С одной
стороны, в отличие от Захи Хадид
или Ханни Рашид, он создает
объекты «несерьезные». Павильон воды в Нельте-Янс, центр
«Оболочка» в Лилле, башня «Д»
(D-Tower) в Дойтинхеме – скорее
архитектурные инсталляции,
чем реальные дома. Жанр Son-O-House тоже трудно определить
в архитектурных терминах – то ли
архитектура, то ли звучащая скульптура. Нелинейная архитектура
в принципе не слишком приспособлена к реальному использованию,
но все же на фоне работ Спойбрука
другие герои движения выглядят
крепкими реалистами, для которых главное – функциональность
и удобство. Максимум, который
предлагают его здания – это войти
и выйти, делать в них нечего,
большинство получившихся у него
пространств непригодны для человеческого пребывания.
Схема «улавливания» датчиками передвижения
человеческих тел для генерирования музыки разных
регистров
С другой стороны, эти здания
обладают удивительным качеством виртуальной аутентичности.
Это трудно определимое, но ясно
ощущаемое качество. Когда
смотришь в натуре работы Захи
Хадид или Фрэнка Гери, то постоянно натыкаешься на некий
компромисс виртуальности с реальностью. Для того чтобы ощутить
их в полной мере, нужно достроить из реального обратно тот
виртуальный образ, из которого
они возникли, так, чтобы металл,
бетон и стекло возвратились в те
кривые линии и плоскости, которые вертелись в компьютере. Тогда
возникнет искомый эффект присутствия в невозможном в рамках
обыденной физики пространства.
У Ларса Спойбрука этот момент
обратной достройки здания до
проекта не нужен. Его объекты
ни в малой степени не теряют
своей виртуальности, будучи
переселенными в наш реальный
мир, и когда смотришь на фотографии Son-O-House, кажется,
что перед тобой рендеры, а не
реальная действительность.
Можно сказать, что Спойбрук
в большей степени «застрял»
на экспериментальной стадии, чем
его коллеги по движению, но с другой стороны, длительность этого
застревания обеспечивает более
качественный результат. И это
качество заставляет внимательнее отнестись к тем построениям,
которые фундируют его архитектурную форму.
Датчик «телоулавливания»
На лекции в Москве, которую Спойбрук прочитал в рамках программы
«Кредо» 21 марта 2005 года, он
описывал свою конструкцию следующим образом. Берутся ленты
бумаги и вполне произвольным
образом бросаются на стол. Они
образуют некий пространственный скелет, который фиксируется
клеющим материалом. После чего
на него набрасываются узкие нити
бумаги, которые укрывают скелет
как волосы, и это и есть итоговая
форма здания. Полученная модель
оцифровывается. Если ее после
этого разобрать на составляющие ее криволинейные полосы,
то их можно далее разложить
по стандартным листам с помощью программы, которая создана
для максимально эффективной
раскройки тканей – наибольшее число полезных «отрезов»
на единицу площади листа.
Полученные эскизы раскройки
отправляются на завод, где с помощью лазера вырезаются все
элементы. После этого остается
только собрать модель на месте.
Наибольший интерес Спойбрука
вызывает самопроизвольное
формообразование, в результате
которого полоски бумаги складываются в некую структуру. Они как
бы тяготеют друг к другу, образуя
варьирующиеся, но изоморфные
абрисы, в чисто пространственном
смысле они как бы аналогичны
друг другу. В силу этой аналогичности они обладают логикой
взаимопритяжения и взаимоотталкивания. Вероятность того, что две
одинаковые полоски бумаги, упав
на некий рельеф, примут примерно
одинаковую форму, достаточно
высока, вместе с тем очевидно, что
они не станут абсолютно идентичными. Спойбрук видит в этом некую
органику самообразования, которая делает получившийся объект
«естественным».
далее>>
вверх
|
 |
|
