|
|
|
Анатолий Белов
Камилла Розумбетова
От трубы к колючке
XX-MMVI - 10.03.2007
Генеральный план с окружающей ситуацией
Уникальность новой постройки Р. Роджерса, на наш взгляд, заключается
в том, что это чуть ли не первый комплекс судебных инстанций, заявленный как
отправной пункт для развития крупной градостроительной схемы (имеется в виду
Zuid). Да и сами по себе Антверпенские суды могут, пожалуй, претендовать на
звание «города в городе», настолько их структура, если отбросить в сторону
визуальную связь с городом, самостоятельна и сложна. Но любопытнее всего,
разумеется, конструкции самой крыши: подобия фламандских кораблей – в
интерпретации Р. Роджерса, игл – в нашей интерпретации. Еже отбросить в стороны
все биоморфные и живописные сравнения, то волнообразная кровля Антверпенских
судов производит впечатление реминисценции готических форм в модернистской
обработке, что довольно-таки неплохо в плане средового подхода, так как в городе
немало готической архитектуры. Облицовка каждого «судна» (корабля) представляет
собой комбинацию из четырех стальных поверхностей, имеющих форму
гиперболического параболоида (исключение составляют те «иглы», которые
расположены над малыми судебными помещениями – то уже комбинации из двух малых
параболоидов). Данная геометрическая фигура – это седлообразная линейчатая
поверхность, которая может быть определена как множество парабол с ветвями,
направленными вверх, вершины которых лежат на параболах, с ветвями, направленными
вниз. Два параболоида образуют непосредственно иглу, другие же два выполняют
функцию «стяжки» – они на порядок ниже предыдущих, то есть как бы вылезают из
застекленного «брюха» иглы, и от их вершин веером расходятся стержни арматуры,
которые крепятся к внутренним стенкам двух больших параболоидов. Изнаночная
поверхность игл опирается на гнутые балки из древесины, которые держатся на
стальных изделиях периметра. Застекленные фрагменты игл обращены на
северо-запад, для того чтобы естественный свет, проникающий в залы суда, не был
чересчур слепящим.
Планы разных уровней здания, показывающие основные его части:
основание, холл, кабинеты, завершение
Однако крыши-иглы – это не одни только голые функции и смешные
ассоциации, это еще и проводники вполне конкретной идеологии: их стеклянные
«брюхи», как утверждает сам Р. Роджерс, символизируют прозрачность закона. Иначе
говоря, это не то, что наши советские суды эпохи Хрущева-Брежнева – из
необработанного бетона в подтеках, которые всем своим видом, казалось бы,
говорят: в этой стране закон мутен и тинист, будь бдителен, товарищ. Тут суд –
это не суровая карательная инстанция, населенная коррумпированными паразитами, а
эдакий гостеприимный мирок, в котором если и наказывают людей, то лишь по
справедливости – куда уж тут местным чиновникам врать, вон, их через стекло
видно, так что если какой-нибудь бельгийский гражданин пройдет мимо и узрит
нелады – конец карьере. Вот как, оказывается, архитекторы могут влиять на
соблюдение законов в самом процессе судопроизводства. В связи с этим сразу
вспоминается один постсовковый фильм под названием «Хочу в тюрьму» с В. Ильиным
в главной роли: в нем рассказывается про одного авантюриста, волей случая
затесавшегося в грабители, который, осознав в один прекрасный момент, что
наказания не избежать, рванул от наших законников в голландскую тюрьму, где, как
известно, куда более гуманные условия содержания заключенных. Этот фильм был
выпущен в 1998 году, так вот, с тех пор помимо тюрем в Европе очеловечились еще
и суды. Да, с такими тенденциями все, чего нам остается ждать – так это
какой-нибудь вечной амнистии всем и вся и, как следствие, полной анархии. И
все-таки, хоть RRP и обещают кучу всяких красот, что вот, мол, здание судов –
это только начало застройки юга Антверпена, будет еще район Zuid, а суды вроде
как будущий костяк его композиции, – пока что новое творение Р. Роджерса стоит
лишь в окружении унылого пустыря, забросанного то там, то тут всякой гадостью
вроде рваных кресел и матрасов, и так, нам кажется, будет еще лет пять. И тут же
в памяти всплывает их «остроумная» экологическая программа, в результате которой
все работники судов смогут иметь прямой доступ к природе – а деревья посадить, а
газончики вырастить? Да, панорама, открывающаяся из окон, хороша, но в нее, так
или иначе, бельмом вклинивается этот грязный пустырь – и настроение портится. А
так, с объективной точки зрения, здание судов, в общем и целом, вполне неплохой
объект: по крайней мере, оно выглядит привлекательно почти со всех ракурсов, что
является достаточно редким качеством для современной архитектуры. Главный же его
недостаток, как нам кажется, это крайняя размытость, нечеткость концепции: что
символизируют острия, торчащие из крыши – фламандские суда? Тоску Р. Роджерса по
ежу Миллениума? Прозрачность закона? Городские ворота? Что именно-то?
Рисунок дизайна крыш, сделанных по аналогии с парусами корабля
В итоге непонятно: в каком качестве воспринимать эту постройку?
Последнее, кстати, что приходит в голову – это воспринимать ее непосредственно,
по назначению, как она есть, т.е. как суд. Да она и не особо-то похожа на суд,
скорее на дрогстор.
Авторский набросок для «Salle des Pas Perdus» («Зал потерянных
шагов»), где оглашаются приговоры
И что у нас, таким образом, остается: груда стали посреди
пустыря, гигантский дом-город на отшибе, издали похожий на руину. Недавно в
одной немецкой книге по ковке нам попалось следующее высказывание: «Сталь
говорит на двух языках. Первый язык жесток и говорит об уничтожении; второй же
говорит о служении – он бодрит и радует нас, наводит на размышления и обращает к
добру». Эта фраза очень хорошо работает применительно к такой архитектуре и в
особенности к критикуемому объекту: он словно молот без наковальни, который бьет
направо и налево, да все мимо, – постройка Р. Роджерса вызывает массу сильных
эмоций (большинство из которых, надо заметить, положительные), но они все не те,
какие надо… Как бы это объяснить? К примеру, вместо того чтобы при взгляде на
суды думать о преступлении и наказании, ваше воображение рисует картину
уплывающих вдаль фламандских корабликов.
Вид на конструкции потолка и перекрытий
Сталь тупа и бесчеловечна, она давит сразу на все слабые места,
подчиняя себе зрителя целиком – но когда выстраивается подобная система
взаимоотношений между человеком и искусством, отношений подчиненного и гегемона,
у первого полностью пропадает чувство сопереживания, а без него невозможна
гармония. Когда звезды западной архитектуры поймут это и перестанут всюду
городить свои махины из стекла и стали, возможно, у простых людей вроде нас
изменится отношение к их архитектуре, а пока…
Все пространство здания поделено на зоны стеклянными
перегородками
Вестибюль суда со стороны парадной лестницы
«Зал потерянных шагов» – общественная зона и зал ожидания
оглашения приговора одновременно
<<вернуться
|
 |
|
