|
|
|
Григорий Ревзин
Из виртуальности в сюрреальность
XI-MMIV - 10.06.2004
Фазы открывания-закрывания глаза в дневное время
Окончательные вариант
Это оказалось возможным только с появлением дигитальной стилистики. Помимо уже отмеченных свойств дигитальности – движущейся формы, изгибающихся сеток координат, отсутствия тектоники – у Калатравы есть еще одно личное свойство, делающее его форму принципиально нереальной. Его работы поразительно напоминают оригами. Такое ощущение, что все они – неважно, музей ли принца Филиппа, Планетарий, или его
музей в Милуоки, или его мосты – это какая-то игрушка из виртуозно
сложенного и специально разрезанного листа бумаги. Это
какой-то особый вид «бумажной архитектуры», до которой бумажники почему-то не добрались.
Это свойство формы Калатравы придает особый привкус нереальности всему, что он построил, ведь
лист бумаги воспринимается как объект двухмерный, а превращение его в оригами – это такой
прорыв двухмерности в трехмерность, и именно этим фокусом так
радуют в детстве вырезанные из бумаги игрушки.
Промежуточный вариант проекта Планетария
«Ресницы» переместились вниз, сверху остался разрыв
План, разрез
«Свободностоящий» лист бумаги – это вроде как нонсенс, этого
не может быть, однако же вот, пожалуйста, есть. Этот привкус «не
может быть, однако же вот есть» сохраняется в любой постройке
Калатравы, потому что касается любого его элемента – стены,
ребра, устоя. Каждая постройка кажется особым образом
вырезанным и согнутым двухмерным «листом».
Фазы открывания-закрывания глаза в ночное время
И, наконец, в случае с глазом Планетария Калатрава добавляет
ко всему названному арсеналу «сюрреализации» архитектурной
формы еще один элемент – отражение в воде. Хорошая
архитектура любит отражаться в воде, но при всем бесконечном
богатстве классических набережных трудно вспомнить пример,
когда такое отражение является необходимой частью архитектурной формы. А у Калатравы именно
так – глаз становится глазом только тогда, когда в композицию
включается его отражение. Тем самым и материя зазеркальная
и та, что перед зеркалом, становятся частями одного тела,
и как тогда определить: где реальность, а где – кажимость?
Тем самым Калатрава как раз и делает балку и стойку, потолок
и пол – сюрреальными, позволяет сюрреализму войти в архитектуру.
И это принципиальный момент. Потому что есть сегодняшнее
движение к виртуальности, которое вроде бы появилось
вместе с компьютерами. А есть его гигантская европейская предыстория, в которой сюрреализм –
предпоследняя ступенька. И ни у кого это движение со своей
предысторией не соединялось. А Калатрава их соединил.
Открытый и закрытый глаз с отражением в бассейне
Отражение здания оказывается необходимой частью композиции
<<вернуться
вверх
|
 |
|
