|
|
|
Евгения Гершкович
Условия имеются
XXIX-MMIX - 16.12.2009
Южный фасад музея
Всякий архитектор мечтает
построить музей. Способствует
повышению престижа на мировом
рынке и репутации в профессиональных кругах. У Бернара Чуми
и со вторым и с первым нормально,
не было только музея. У всех:
у Нувеля, Гери, Колхаса, Либескинда, Чипперфилда, Херцога
с де Мероном, у Захи даже он
был, а у Чуми как-то не сложилось. К своему 65-летию маститый
зодчий устранил несправедливость.
Для проектирования учреждения
культуры трудно представить себе
место более ответственное, чем
Афины. Сюда приезжают исключительно отметиться на Акрополе
и у колыбели европейской цивилизации припасть к священным
камням (если не за шубами). Мемориал, одним словом. Ситуация занимательна еще и
тем, что греческая столица с точки зрения присутствия современной архитектуры
абсолютно девственна. Исторический центр нашпигован памятниками античности, все
остальное
плотно застроено однообразными
бетонными коробками: урбанический бум 1950–1960-х годов смел
неоклассический город, утопавший
в садах. Звезде с мировым именем,
попавшей в подобный контекст,
безусловно, есть в чем себя проявить. Из своих конкурировать тут
пока не с кем, это с одной стороны.
Но с другой – и перспектива будет
покруче – конкуренция с Парфеноном, с самими то есть Иктином
и Калликратом. Швейцарец, давно
живущий в Америке, автор парижского парка Ла Виллетт взялся за
это дело.
Вид центра Афин со спутника
1 – Парфенон
2 – Музей Акрополя
Конкурс 2000 года на проект Музея
Акрополя был уже не первым. Из
первого, 1970 года, как, впрочем,
и в трех последующих, победителем
не вышел никто. Четвертый выиграл
Чуми. Вопреки ожиданиям ретроградов, жюри выбрало формы, лишенные традиционного
для подобных
музеев, классического антуража.
Даже намека на нечто привычно палладианское в этом трехэтажном объеме в форме
неправильной
трапеции нет.
Экспонированные раскопки в основании здания
Творение деконструктивиста примостилось в старом
квартале Макриянни, прямо у подножия южного
склона Акрополя. Однако у ревнителей классики особых поводов
для беспокойства быть не должно.
Искушенный в тонких политических и этических вопросах, Бернар
Чуми, все просчитав, не стал
перекрикивать среду сумасшедшими формами, равно как проявлять юношескую
задиристость
в споре с Иктином и Калликратом. Прекрасно понимая, чего от
него ожидают, архитектор создал
некую логичную и сдержанную
пластическую структуру, достойную показа в ней памятников греческой старины.
Тактический и тактичный ход. Разве что в бытовом
смысле новый музей конкурентоспособен. Экология в Афинах ужасающая. Город с трех
сторон зажат
горами, Гиметтом, Парнитой и Пентеликоном, и абсолютно не продувается. Жарко и
липко. На священном
холме созерцанию древностей неизбежно сопутствует палящий зной,
а в «Acropolis museum» к процессу
прилагаются тенек и холодок.
В посетителях нет избытка.
Закладка фундамента не обошлась
без сюрпризов. Начали копать
и обнаружили остатки жилищ
древних афинян, по времени
относящиеся к эпохе эллинизма
и Византии. Пришлось поднимать
здание на бетонные опоры, снабженные шарнирами для смягчения
возможной вибрации. Греция –
страна повышенной сейсмичности.
Архитекторы не устояли перед
соблазном превращения законсервированных раскопов в экспонаты,
их сверху может разглядывать
любой, идущий в музей. Пол из
стекла, одного из четырех основных материалов, из которых
сложено здание. Три других: бетон
(стены), мрамор (пол) и сталь
(фасады). Главную роль автор
отвел естественному освещению.
По мнению Чуми, он куда нужней
скульптуре, нежели живописи
и графике. В самом выгодном свете
пентесилейский мрамор выглядит
именно ясным днем. Отсутствие
привычных витрин и перегородок в музейных пространствах
делает возможным круговой обход.
Ничто не отвлекает зрителя, даже
звуки. Бесчисленные отверстия,
в регулярном порядке проделанные в бетонных стенах (Чуми это
любит), поглощают шум.
Внутренняя эспланада музея
Стоит все же остановиться на причинах,
вынудивших греческое
государство заварить эту высокобюджетную «кашу» в размере 180
миллионов долларов, когда старое
здание музея Акрополя, чуть ли не
наполовину вырубленное в священной скале, полторы сотни лет без
малого было открыто для осмотра. В 1975 году при реконструкции
Парфенона его скульптурный декор
заменили копиями. Подлинники
подальше от вредных воздействий
дождя и солнца посредством подъемного крана перенесли в музей
Акрополя. Построенный в 1874
году греком Панагесом Калкосом, впоследствии расширенный
и усовершенствованный его соотечественником Патроклосом Карантиносом, он,
однако, имел недостойное памятников первого ряда
освещение и тесные залы, которые
были не в состоянии принять большое число посетителей.
Вид из экспозиции «персидского мусора» на «высокую классику»
Появлением нового музея в Афинах
мир отчасти обязан Великобритании. 26 сентября 1687 года во
время очередной венецианско-турецкой кампании за владение
Пелопоннесом адмирал Франческо
Морозини обстреливал засевших на
Акрополе турок. Меткое попадание
ядра вызвало взрыв Парфенона,
который турки превратили в пороховой склад. Священный афинский холм превращался
в романтическую руину. Фрагменты мраморных фризов местные жители растаскивали на
строительные нужды,
а иностранные туристы – на сувениры. Больше всех в этом деле
преуспел Томас Брюс, он же лорд
Элджин, в 1800-е годы. Афины,
напомню, находились под властью
Османской империи. Тогдашний
британский посол в Стамбуле, как
видно, знал толк в изящности. Он
было инициировал научное описание и обмеры памятников Акрополя. Но, оглядевшись
по сторонам,
заметил полное безразличие турок,
да и греков как к его предприятию,
так и к самим памятникам античности. А раз так, чего зря тратить
время, имитируя научную заинтересованность к тому, что плохо
лежит. Одну из шести «кор» портика
Эрехтейона, две трети «Панафинейского шествия», пятьдесят
шесть его метоп и многое другое,
не без ведома турецкого султана,
было расторопно демонтировано,
упаковано и отправлено в Лондон.
Британский музей – на государственные деньги – с радостью выкупил антики у
«черного археолога»
и пополнил ими свою коллекцию.
Лишь провозгласив независимость,
греки схватились за голову и начали тяжбу по возврату расхищенных
ценностей. То разгораясь, то затухая, спор за них тянется до сих пор.
Возвращать что-либо английская
сторона не намерена, отказ мотивируется отсутствием в Афинах
подходящих условий содержания
и экспонирования археологических
памятников. До открытия нового
музея, которое англичане проигнорировали, этот аргумент стопроцентно работал.
Теперь же с появлением пресловутых условий – даже
площадь нового музея 25 тысяч
кв. м, на 14 тысяч кв. м больше того,
чем располагал старый музей –
бессмысленность многолетнего
спора стала всем очевидна. Пока же
недостающие мраморные детали
демонстративно заменены гипсовыми копиями. Пять кор Эрехтейона, стоящие в центре
экспозиции,
и нарочно в приглушенном свете,
являют собой немой укор.
Поток туристов в новом в музее Акрополя
В ключевом расположении этой
группы девушек помимо тонкостей
реституции, легко узреть параллель с луврской «Никой», аллегорией на Иорданской
лестнице Эрмитажа и, наконец, «Пауком» Луиз
Буржуа, долго красовавшимся
в Tate Modern. Только у Чуми парадный музейный вход не лестница,
а эспланада. Вместо мраморных
перил и золотой лепнины экспозиция чернофигурной вазописи
и мелкой ритуальной пластики
с Акрополя. Тут же будут проходить
временные выставки – об этом
музей мечтал давно. На следующем
уровне показывают архаических
«куросов» и «кор» с миндалевидными очами сфинкса, микенскую
бронзу, скульптурные украшения
Пропилей, Эрехтейона, храма Ники
Аптерос. Экспозицию завершает
третий этаж, высшая эмоциональная точка, ради которой писался
весь этот сценарий. «Особость»
подчеркнута даже углом смещения
по отношению к другим уровням
в 23 градуса. Ориентация объема
на север, в отличие от направления восток – запад оси основного
здания, и размеры 29,9 х 19,2 м, то
есть 100 греческих футов, в точности повторили Парфенон. Именно
в этом повороте заключен символический смысл послания Греции
просвещенной Европе и призыв
наконец собрать вместе все недостающие части святыни. Благодаря
панорамному остеклению сам ее
величественный силуэт постоянно
пребывает перед глазами. В центре
зала бетонная целла, гекатомпедон, несет на себе традиционный
для дорического храма метопотриглифный фриз, изображающий
гигантомахию, кентавромахию
и амазономахию. Вернее то, что от
всего этого осталось.
Кора Эрехтейона в новом пространстве
Зал классической скульптуры в ожидании экспонатов
Зал классической скульптуры с экспонатами и экскурсантами
Копии метоп Парфенона как напоминание о злодеяниях лорда Элджина
Артемида
Реконструкция фронтонной композиции
вверх
|
 |
|
