|
|
Григорий Ревзин
Абсолютная архитектура
IX-MMIII -
07.01.2004
Это здание не обращает на себя
внимания. Не в том смысле, что
незаметно, а в том, что и не хочет
обращать. Тут уж ничего не
поделаешь, надо принять это как
данность и от этого двигаться. В отличие от других работ Ренцо Пьяно, в отличие от принятого сегодня всеми звездами способа демонстрации собственной «звездности», это не здание-аттракцион. Бильбао Фрэнка Гери тоже страшное и тоже похоже на железное насекомое, но это насекомое тебя развлекает и увлекает, подходить к нему – страшно, и приятное чувство безопасной опасности создает ощущение какого-то события в твоей жизни. А тут – зданию на тебя совершенно наплевать. Не движется, не завлекает, не раскрывается. Оно просто есть. И это в нем – самое главное. Об этом и надо думать.
Средний зал. Вид сзади
Это здание никак не относится к
тебе. Это здание никак не относится к городу. Оно вообще ни к чему
не относится, оно не снисходит
до отношения, оно занято только
собой. И ты бьешься взглядом об
алюминиевые бока залов и никак
не можешь понять, что же этим
хотел сказать Ренцо Пьяно. Один
из величайших архитекторов
нашего времени. Три неприятных,
равнодушных, одинаковых
насекомых.
Конструкции покрытия
Один мой друг в начале 90-х гг.
предлагал мне скинуться и купить
в зоомагазине на Остоженке
классного зарубежного таракана.
Прелесть этого насекомого
заключалась в том, что оно никак
не действовало. Оно не пило, не
ело, не ходило, не размножалось.
Оно просто было. Это был инсектный прорыв в онтологию, в метафизику истинно сущего. Можно
было положить его на полку
книжного шкафа, рядом с Хайдеггером, и оно бы там лежало и
истинно сущело. С тех пор и магазин закрыли, и с другом мы как-то
разошлись, но образ остался.
Фактура фасада
Когда я увидел «Аудиториум»
Ренцо Пьяно, я сразу вспомнил
этих тараканов.
Этих насекомых – три. В программе было указано, что комплекс
должен включать в себя три зала,
один на 2800, второй на 1200
и третий на 700 мест. Но никто не
говорил, что все три должны быть
одинаковыми. Даже, я думаю,
если бы кому-нибудь сказали,
что римлян ждут три одинаковых
алюминиевых зала, поставленных
вместе, они бы ужаснулись.
Как известно, все оперные театры
выстраиваются как гигантский
музыкальный инструмент – зал
должен быть деревянным
и резонировать так, будто вы
находитесь внутри гигантской мандолины или контрабаса.
Выставка таких музыкальных
инструментов со схемами построения зала украшает фойе «Аудиториума». Ренцо Пьяно, обожающий
гнутое клееное дерево, и выстроил такую «мандолину», а потом
прикрыл ее сверху алюминиевым
панцирем от непогоды. Панцирь
несколько больше зала, у него
остаются боковые пазухи, где
располагаются проходы, и спереди – фойе. Алюминиевый хитин
чуть отступает от деревянного
«тельца» насекомого, там видно
деревянное брюшко -- дерево
должно дышать.
Виды фойе
Специалисты по акустике говорят
об этих залах как о чуде. Ренцо
Пьяно действует здесь как мастер
музыкальных инструментов.
Программа его реконструируется
достаточно четко: вот, я спроектировал идеальный музыкальный
зал – зачем же проектировать
другой? Я ставлю рядом три одинаковых зала разного размера, как
положили бы рядом три скрипки,
и именно этим подчеркиваю,
насколько совершенными они
являются.
Понятно, что такая архитектура
никак не относится ни к городу, ни
к человеку, вообще ни к кому.
Архитектура перестает быть
относительной, она становится
абсолютной.
Музей музыкальных инструментов
Перед нами смена архитектурной
парадигмы. Дом больше не является аттракционом, авангардным
жестом, эпатажем, неповторимым
чудом. Он является результатом
правильно решенной задачи. Вер-
нее, это даже не столько смена,
сколько возвращение к началу
модернизма, когда дом был «машиной для жилья». Просто мы
привыкли, что оперные театры
должны нам нравиться, интриговать, развлекать, приглашать.
А на самом деле, в них просто
должна быть хорошая акустика.
Ренцо Пьяно построил три машины
для музыки и припарковал их
рядом. Они не для того стоят,
чтобы кому-то нравиться. Они
просто стоят.
<<вернуться
вверх
|
|
|