|
|
Оливьеро Годи и Дорит Мизрахи
Столовая для рабочих в Бангкоке
Григорий Ревзин
Покой над хаосом
XII-MMIV - 31.10.2004
Вид с воды
И тем не менее, сколь ни значительна была здесь роль заказчика,
архитектура создана не им.
И качество этой архитектурной
работы не только в мастерском
использовании возможностей
места, когда техническое озеро
для остывания необходимой
в производстве воды превращается в изысканную парковую
композицию, не в умении создать
нетривиальную композицию
с использованием минимума
средств, но в создании особого
архитектурного образа.
Приятно, конечно, что наконец-то
появилось нечто нерядовое,
созданное не архитекторами
из обоймы звезд. Нынешние звезды обрели свой статус уже больше
десяти лет назад и несколько
поднадоели своей предсказуемой
известностью, а тут – новые имена, вчерашние студенты.
Проблема в том, чьи они студенты.
Оливеро Годи и Дорит Мизрахи
учились у Чуми. Я бы даже сказал,
что сначала, когда об этом
узнаешь, испытываешь известное
разочарование. Почерк Чуми
до такой степени чувствуется
в Octospyder, что кажется, будто
эта вещь сделана в его бюро. Все
основные элементы этого
комплекса – и прямоугольные
прозрачные блоки-пеналы
на ножках, и пешеходные мостики
над пропастью, и композиция, так
живо напоминающая формальные
поиски русского конструктивизма,
– все это характерные элементы
языка Чуми.
Общий вид столовой
И тем не менее в этой работе есть
легкий поворот, несколько неожиданный в поэтике Чуми. И на него
стоит обратить особое внимание.
План этой вещи выглядит характерным проявлением логики
деконструктивизма. Дуга мостика
создает ярко выраженное центрированное пространство, она по-барочному захватывает зрителя
и отправляет его в центр. Однако
в центре вместо, скажем, собора
Святого Петра, вместо ясного
центрального акцента, к которому
нас должны были привести,
обнаруживаются три стеклянных
пенала, набросанные под углами,
исключающими всякую мысль
о порядке. Легли, как получилось,
без смысла и логики – воплощение случайности. Деконструкция
налицо.
Фасады
Интерьеры отдельных корпусов
Однако так – только на уровне плана. В объемах все выглядит
иначе. Три эти пенала ни в коей
мере не вызывают ощущения
хаоса. Напротив, они кажутся
в высшей степени спокойной,
логичной, уверенной в себе
структурой.
Генеральный план
Достигается этот эффект прежде
всего работой с устоями. Поддерживающие дугу мостика 8-сантиметровые трубки держатся как
будто на пределе своих несущих
способностей, они поставлены
в беспорядке и, кажется,
качаются, как тростник. Проход
по этому мостику над водой
становится своего рода опасным
приключением, думаешь, что он
тебя не выдержит. На фоне этой
колышущейся конструкции три
стеклянные пенала представляются образцом тектонической
уверенности. Их опоры массивнее,
они расположены строго
по центру, они логичны и вселяют
ощущение устойчивости.
Оппозиция порядка и хаоса
оказывается перевернутой при
движении от плана к объему.
Производящая впечатление
устойчивой и определенной,
симметричная дуга мостика
оказывается воплощением
случайности и неопределенности,
а три хаотически брошенных
пенала, напротив, формируют
спокойный и ясный центр. Это
спокойствие как раз и является
тем новым поворотом, который
вносят в язык Чуми Оливьеро Годи
и Дорит Мизрахи.
Как известно, Чуми в своем творчестве последовательно
использует формальные уроки
русского конструктивизма. Правда, конструктивизм стремился
превратить здания в летательные
аппараты для достижения светлого будущего, а Чуми снижает
этот пионерский пафос и придает
теме смысл развлекательного
аттракциона. Кроме того, если
у конструктивистов этот аппарат
собирался полететь, то у Чуми он, скорее, разбился, и нам предлагается побродить среди осколков.
Но так или иначе, чего-чего,
а покоя в архитектуре Чуми точно
нет, и настолько же, насколько нет
его в конструктивистских композициях. Даже прозрачный пенал
галереи в парке Ла Виллетт,
послуживший, как кажется, прототипом для пеналов Octospyder, он
ставит на землю под углом, исключающим всякую вероятность
равновесия. Его архитектура
всегда динамична, неустойчива,
она привлекает прежде всего
ощущением опасности этого
пространства.
Дневной вид с реки
Можно сказать, что Оливьеро Годи
и Дорит Мизрахи вносят
в ландшафт, оставшийся после
катастрофы летательного
аппарата, настроение китайской
чайной церемонии. Павильоны
над водой никуда не летят, они
парят в спокойном равновесии.
Хаотичность их расположения
ничуть не мешает ощущению
сосредоточенного спокойствия,
которое они внушают. Языком
деконструкции, языком конструктивистских формальных поисков
высказано содержание скорее
восточного, чем западного толка.
Деконструкция превратилась
в архитектурную метафору
медитации – движение к точке
очищения зыбко и опасно, ты все
время рискуешь сорваться с узкого мостика, зато в финальной
точке ты достигаешь полного
спокойствия, устойчивого парения
над хаосом случайных жизненных
впечатлений. Жалко, что в столовой Octospyder пришлось ставить
столы и стулья и вообще есть –
правильнее там было бы сидеть
на циновках в позе лотоса.
Модернистская архитектура так
истово стремится к динамике,
находит столь разные способы ее
выразить – от сходства здания
с шестеренкой у Мельникова
до сходства здания с виртуальным
объектом у Захи Хадид –
что противоположное динамике
содержание почти не проявляется
в ней. Вызов Octospyder не в изобретении нового формального
языка, а в высказывании нового
смысла. Это покой над хаосом.
<<вернуться
вверх
|
|
|