приглашаем посетителей сайта на форум
16.12.2009/ содержание и все опубликованные материалы номера XXIX MMIX
01.05.2009 / содержание и все опубликованные материалы номера XXVIII MMIX
20.01.2005 / Открыт раздел "Тексты", в котором опубликованы книги Г. Ревзина
"Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века" (М., 1992) и
"Очерки по философии архитектурной формы" (М., 2002)

     тел.(495) 623-11-16  

  

О журнале
 
Подписка
 
Форум
 
Что делают
ньюсмейкеры?
 
Зарубежные
новости
 
Вызов - Ответ
 
Путешествие
 
Культура
 
SOS
 
Современная
классика
 
Вещь
 
Исторический
очерк
 
Школа
 
Художественный
дневник
 
Дискуссия
 
Объект
 
Спецпроекты
 
Книги
 
Тексты
 
[архив
номеров
]

 

 

Вызов

[ > Ответ ] 

Авангард без Будущего
I-MMI - 29.10.2001

Исключительность Бильбао в сегодняшней архитектуре в том, что в этой вещи заключена надежда на ренессанс авангардной идеи.

Архитектура вновь становится арт-жестом, жестом исключительной силы. Вещь не мотивирована ничем, кроме веры художника в то, что так нужно. Это не социальный модернизм политкорректных архитектурных журналов, не интернациональный модернизм, определяющийся технологией, и прикрывающий следование требованиям заводов-изготовителей какой-никакой художественной программой. Это не северный модернизм, обосновывающий свои сдержанные решения контекстом и средой. Это не русский модернизм, объясняющий форму здания расположением сетей и требованиями ЭКОСа. Это произведение архитектуры как произведение искусства. 

А уже искусство правит всем остальным. Оно подчиняет себе технологию фантастической степени сложности. Оно придумывает себе мифологию про дух древних басков, порожденный энергией земли, на которой они живут (энергия взорвала землю - музей и есть этот взрыв). Здесь вначале художественная идея, остальное прикладывается. Архитектор позволяет себе никому не объяснять, почему он придумал то, что придумал. Решение убеждает, само по себе, а объяснения придумывают те, которым вроде бы нужно было объяснить.

Теперь, после того, как этот Ренессанс состоялся, стоит задуматься - что произошло? 

Этот музей никто не смог бы построить в Москве. Он не прошел бы градостроительный совет. Он ни на что не похож, он взрывает любой контекст. Его нельзя поставить ни в пределах Садового кольца, ни в Бибирево. И в непримечательной застройке Бильбао и среди небоскребов Нью-Йорка, где Гери строит сегодня новый музей Гуггенхайма, его вещи абсолютно инородны.

 
На уровне генерального плана здание выглядит гигантским моллюском, выползшим из моря

Это и есть самое главное. Вызов Бильбао - это вызов инородного тела. Это появление в городе крупного объекта, который поражает своим несходством с окружением, агрессивно взрывает городскую морфологию и этим приковывает к себе внимание. 

В современной российской градостроительной теории, равно как и в политике, эту теорию реализующей, явление инородного тела не рассматривается. В принципе мы признаем, что в городе бывают инородные тела, но стремимся, чтобы такого не было. Стремимся буквально - сносим "Интурист" на Тверской как портящий ее однородность, и напряженно размышляем, как нам обустроить "Россию". Известие о том, что кто-то специально строит в городе инородное тело, вызывает ощущение диверсии, которой надо дать отпор. Хорошая архитектура - та, которая единородна городу, инородность не предусматривается. В чем просматривается факт глубинного отражения российской архитектурой духа своего времени - Москва сейчас не любит инородцев. Но другие, менее ксенофобские урбанистические контексты прямо-таки жаждут инородности. Бильбао - лишь самый громкий из этих проектов. Достаточно вспомнить обрамляющие Бильбао музей "Витра" того же Гери и его проект Гуггенхайма в Нью-Йорке. 

Инородность, казалось бы, - традиционная авангардная категория, и сама жажда инородности есть жажда авангарда. Новая форма всегда инородна - на то она и новая. Гери встраивается в длинную традицию прорывов однородности проектного языка, которая составила основное содержание архитектуры ХХ века. Правда, разрыв архитектурного языка не есть разрыв города. До войны авангардистам не удавалось добраться до больших строек, и посему их здания по-настоящему городов не взрывали.


Восточный фасад


Северный фасад


Южный фасад

Райт строил дома "новым американским", а Корбюзье - "новым французским", шедевры авангарда рассовывались по зарубежным Барвихам. Факт, исполненный радостных заветов для современных российских архитекторов, не инкорпорированных московским строительным комплексом. Но степень инородности этих сооружений оказывается трудно определить за отсутствием городского контекста. Зато в послевоенное время, когда модернистам дали развернуться, они понастроили инородных тел по всему свету. Что как не инородное тело марсельская жилая единица Корбюзье? Купол Фуллера? Зал Франклина в Берлине Хьюго Стаббинса? Префектура Кагава Кендзо Танге? Сиднейская Опера Йорна Уотсона? Можно вообще назвать крупное здание послевоенного модернизма, которое не взрывало бы город? У нас пафос инородности был тем сильнее, что практически не встречал сопротивления. В области достижения этого эффекта Посохин-старший с Новым Арбатом и Дворцом Съездов - это даже не как один Корбюзье, а как два Корбюзье. Парализующая сила охраны московской среды сегодня прямо провоцируется силой ее разрушения тридцатью годами раньше.

План кровли

План первого этажа

Но Бильбао как-то странно продолжает эту линию авангардных взрывов. Продолжает - поскольку есть инородное тело. Но эта инородность - иная. 

По условиям фонда Гуггенхайма, новый музей должен был "корреспондировать с музеем Гуггенхайма Райта". Что делает Гери с Райтом? Он его комкает. Нью-Йорский Гуггенхайм смяли, он где-то выпер гнутыми плоскостями, где-то стены порвались и торчат из смятой кучки оборванными лепестками, внутреннее пространство - центральный атриум - превратился в случайной формы пещеру, беспрерывно искривляющуюся и открывающуюся вовне заплатками витражей. "Банка" Райта смята и брошена где-то в басконской глуши подобно скомканной железной банке кока-колы. 

При этом здание - манифест более широкого звучания, чем отдельная реплика в адрес Райта - титановая оболочка здания создает эффект скомканного модернизма вообще. Металл - материал хай-тека, то есть перфекционистского выражения модернистского умонастроения. Все же странно продолжать традицию, ее ломая. Скорее ее таким образом завершают. 

Инородность традиционного авангарда - это всегда репрезентация будущего. В будущем, то есть, эта форма уже не станет инородной, поскольку все будет выглядеть примерно как она. Но назвать здание Гери "образом будущего" крайне трудно. 

Это принципиально важно. Кризис авангарда - это кризис не идей, не технологий, вообще - не профессиональный кризис. Это кризис идеи будущего. Настолько, насколько человечество верило в то, что будущее прекрасно, оно соглашалось с тем, что прекрасен авангард. Но эту веру исчерпала энергия трех поколений. Сегодня от будущего никто не ждет ничего, кроме расширения настоящего. Будет примерно то же, что и есть. 

Внешний облик здания правдиво передает его внутреннюю структуру - интерьер также изломан, как и фасады

Продольный разрез

Предпринятое Гери руинирование Райта может быть понято именно как манифестация того, что будущее закончено - классический авангард несовместим с темой руины. Но тогда вопрос о том, как стало возможным Бильбао - это вопрос о том, как удалось победить кризис будущего. Оно чем-то заменено. Чем?

Стиль Бильбао - это стиль плывущей пластики, который вырастает из опыта компьютерной визуальности. В случае с Гуггенхаймом эта связь с компьютером буквальна. Сегодня, когда Гери проектирует новый Гуггенхайм в Нью-Йорке, группа "Асимптота" (Хани Рашид и Лиза-Анна Кутюр) проектирует в Интернете виртуальный музей Гуггенхайма. Виртуальное пространство в виде тела вращения, которое сканируется зрителем поперек, как архитектурный разрез, в любой точке. В результате чего пользователь Интернета попадает в разные пространства, где размещены виртуальные произведения. 

Виртуальный музей и музей реальный расположены как бы в одном ряду, это родственные (и пластически, и функционально) объекты. Проект "Асимптоты" - просто самый близкий к Гуггенхайму Бильбао по функции и заказчику. Рядом со зданием Гери можно поставить длинный ряд объектов виртуальной архитектуры - десятки подобных проектов были представлены на последней архитектурной Биеннале в Венеции. Это - не стиль будущего, это стиль настоящего. Никто не утверждает, что в будущем человек изменится изоморфно кривым формам Грега Линна и Хани Рашид и от этого станет счастливым. Нет, просто сегодня в качестве одной из версий настоящего существуют такие формы. 

Функция Бильбао еще менее связана с идеей будущего, чем стиль. Это не жилье, не интеллектуальный, не общественный центр - это музей, то есть хранилище прошлого. Фонд Гуггенхайма - это, конечно, не Эрмитаж, не малые голландцы, а искусство ХХ века. Но все же Кандинский - уже не образ будущего. В Бильбао должны проводиться и выставки современного искусства (пока, правда, только любимых Томасом Кренцом мотоциклов). Но современное искусство перестало работать с образом будущего, его эпатажные, провокативные, медитативные и всякие другие проекты никак не есть открытие светлого завтра.

Что заменяет будущее? Искусство дает на эту тему ответ. Оно представляет не образ будущего, но образ "иного". Иной опыт, иной образ мысли и действия, иной взгляд - инаковость вообще. И в этом плане прорвавшаяся в реальность виртуальная форма следует функции. Она есть репрезентация инаковости.

Можно сказать, что образ будущего заменен образом иного - и именно это есть преодоление кризиса будущего и кризиса авангарда. Современная культура - культура постмодерна - антиметафизична, антииерархична, антицентрична. Посему любая центрирующая идея - религиозная, социальная, идеологическая - не имеет никаких шансов на выживание. Но тотальное отсутствие тотальных идей не оставляет пространства для рефлексии. Для того чтобы иметь точку зрения, ты должен иметь точку, откуда глядеть. Посему центральное место начинает занимать "инаковость", вернее - неограниченные набор инаковостей (этнографизм, феминизм, мультикультурность, бессознательное, экологическое), главная задача которых - удерживание различий между собой.

Но архитектура - очень обобщенный вид искусства. Ей трудно удерживать все различия, образ басконской этнографической неповторимости и образ эксперимента современного искусства в Нью-Йорке выглядят одинаково. За авангардным жестом в архитектуре стоит обобщенная инаковость, ее главная задача - просто создать инородное пространство.

Однородный город - синоним города органичного. В идеях средового подхода довольно ясно ощутимы идеи тотального синтеза, которые на русской почве всегда служит синонимом хорошего и доброго. Инородное тело - тело, нарушающее органику, то есть травма. От травмы защищаются. 

Но в таком городе не может быть пространства, которое порождало бы его осознание. Чтобы взглянуть со стороны необходимо иметь эту сторону. Инородное тело - это прорыв горизонта повседневности. Морфология города разрывается именно для того, чтобы иметь возможность выйти из горизонта ее однородности. Среда равнонапряженна во всех своих точках, и нигде не притягивает сильнее, чем в других местах. Инородное тело - точка всех притяжений. Место для осознания города через его противоположность.

Это и есть программа возвращения авангардной идеи.

Григорий Ревзин

 

Музей Френка Гери - это выход виртуального объекта в реальный трехмерный  мир

> далее : Культура против наркотиков

вверх

 Вызов 

   

29.10.2001 I-MMI
Г. Ревзин
Инородное тело

   

29.10.2001 I-MMI
Г. Ревзин
Авангард без будущего

   

  Дополнительные материалы 

   

29.10.2001 I-MMI
О.Р.
Виртуальный Гугенхайм

   

29.10.2001 I-MMI
О.Р.
Гугенхайм Райта

   

29.10.2001 I-MMI
О.Р.
Новый музей Гугенхайма в Нью-Йорке

   

 Архив раздела

   

XXIX - MMIX

   

XXVIII - MMIX

   

XXIV - MMVIII

   

XXIII - MMVIII

   

XXII - MMVII

   

XXI - MMVII

   

XX - MMVI

   

XVIII - MMVI

   

XVII - MMVI

   

XV/XVI - MMV

   

XIV - MMV

   

XIII - MMV

   

XII - MMIV

   

XI - MMIV

   

X - MMIV

   

IX - MMIII

   

VIII - MMIII

   

VII - MMIII

   

VI - MMIII

   

V - MMII

   
 

IV - MMII

   
 

III - MMII

   
 

II - MMI

   

I - MMI

   

 


Rambler's Top100


     тел.(495) 623-11-16 

Rambler's Top100

 © Проект Классика, 2001-2009.  При использовании материалов ссылка на сайт обязательна