|
|
|
Художественный дневник
01.10.2002-01.01.2003
Григорий Ревзин
Фаза обскурации
VI-MMIII - 10.03.2003
Все русские радикальные кураторы живут этим промыслом уже лет тридцать.
Но оцените разницу. Раньше это была программа индивидуальная, охотники
шли по одному, на свой страх и риск, с самодельной снастью (как синие ящики
Аввакумова). А теперь? Это уже не просто ловля иностранца, это какая-то
промышленная заготовка. Собственно, такой масштабной охоты еще никогда не
проводилось, и после нее уж наверное зверя вообще не останется.
Мы не осуждаем, мы бы сами... Ведь подумайте какая картина – все Европы
клюнут, приедут, Экспо, и вот тут-то мы, эх... На лошадях, с загонщиками, с
егерями, с собаками, из засады, галопом, по пороше Тимирязевской академии –
к ВДНХ, где уж расставлены подковой авангардные силки. Какой русский не
любит быстрой езды? Псовой охоты?
Но шутки шутками, а любой охотовед скажет вам: чтобы бить зверя в таком
количестве, надо его выращивать. Нам нужен собственный питомник для
разводки иностранных фанатиков Мельникова и Леонидова. Юрий
Михайлович Лужков, опытнейший охотник, первым это понял. С чем была
связана беспрецедентная акция.
В отчетный период, в самом начале, мэр Юрий Лужков открыл перед Киевским
вокзалом «Площадь Европы». Построил ее прошлогодний Дедал Юрий Платонов, как
это обычно у него получается, не совсем то, что хотелось бы, но это не главное, а
главное, что впервые в Москве установили скульптуру не Церетели, а вовсе даже
бельгийского скульптора Оливье Стребеля. Скульптура авангардная, обобщенная, это
такие как бы рога, а называется «Похищение Европы».
По словам этого самого Стребеля, древнегреческий миф о похищении
Зевсом прекрасной дочери царя Агенора соединился в его воображении со
зрелищем быка, погребенного под вулканическим пеплом на острове Бали.
Ну в том смысле, что он (Зевс в виде быка) туда доплыл. Изгибы рогов поразили
Стребеля, знаете ли, сходством с линиями женского тела. А тут к нему пришли
члены Европейской комиссии с предложением изваять символ единого
континентального рынка (Брюссель, там все рядом), и он согласился. А потом
пришел и Юрий Лужков, и тоже захотел, а Стребель опять же согласился.
В принципе можно так спросить – какого континента рынок делаем, мусье
Стребель? Таки где Бали, а где Европа? Но спрашивать так не надо. Художника
каждый обидеть норовит, а тут иностранец. Надо просто признать, что
Стребель может и талантливый, но не совсем адекватный, сознание у него
путаное, и обращаться с ним соответственно. Мягко.
А к нему пришел такой опытнейший политик, как Юрий Михайлович. И своего
не упустил. Мы на нашей площади Европы установили ихнюю скульптуру
«Похищение Европы», и они же нам ее и подарили. Акт наименования есть
символический акт присвоения, и то, что у нас есть площадь Европы до известной
степени указывает на то, что мы отхватили часть европейской площади, пусть
небольшую, у Киевской. Но раньше было не совсем понятно, как Европа относится
к нашему приобретению. Может, откровенно говоря, никак не относится
и не обращает на это никакого внимания. А теперь получилось, что они наше
похищение Европы сами же и узаконили, и в знак этого сами же прислали вот эти
трубы. Что автор труб немного, так сказать, не в себе, что ему в бычачьих
рогах бабы грезятся, так это неважно. Какой ни есть, а все документик.
Получилось что-то вроде умыкания девицы с ее же согласия.
Это класс, это успешная операция, которой можно только рукоплескать.
Но та же стратегия была фактически повторена в еще одном событии, о котором
необходимо упомянуть. Оно столь грандиозно, что рассмотрение его –
отдельное дело, а здесь возможно лишь упоминание – я имею в виду конкурс
на Сити. Тем более что в свете всего сказанного все уже понимают – предприятие это провалилось.
Судите сами. Объявляется международный конкурс. Зачем,
спрашивается? Ясно, это приманка для иностранца. Иностранец, кстати заметить,
об этот год пошел какой-то непуганный – десятками на манок повалил. И вот, когда
все сети были расставлены и уж всех, казалось, споймали, что же вышло?
Конкурс выиграл Михаил Хазанов.
Ошибочка, заместо иностранца попался свой. Конечно, ловцов можно
понять. Михаил Хазанов такой архитектор, что проекты его, если, конечно,
не знать, что это он сделал, вполне можно принять за работы какой-нибудь новой
международной звезды, он так умеет мимикрировать под мировой
архитектурный уровень, что буквально трудно отличить. И жюри лажанулось.
Понять, повторяю, можно. Но все ж таки жюри тоже не дети, знают ведь про
такую опасность, что некоторые русские, особливо из числа бывших бумажников,
запросто могут выкинуть такой фортель, что работы их получше иностранных
окажутся. Надо было как-то обезопаситься, конвертики, что ли, зараньше
объявления результатов подовскрыть, ну нельзя же так глупо подставляться.
Теперь ведь что? Теперь придется своего переламывать об колено, чтобы он
переделывал проект в московском стиле. И со своим придется расплачиваться
заместо денег акциями ООО «Москва-Сити», которые через двести-триста лет
принесут бешеные проценты. То есть своего мучить, унижать и дурить ему
голову. А как задуришь, когда он – свой. И уже конкурс на Большой театр выиграл,
пятый год мается, все уже проходил. Он же тертый, а рассчитано-то было
на иностранного лоха.
В общем – провал. Но сейчас, посочувствовав происшествию, заметим,
что нас должен интересовать не сам грустный факт провала, а та историческая
закономерность, которая равно проявляется и в наших провалах, и в наших
поражениях. Обратите внимание на единство сценария. Берется некоторая
территория и объявляется Европою. Иностранец клюет, заходит туда,
интересуется, тут-то его – ать!
Опять же – это старинная русская кураторская забава. Еще с советских
времен повелось. Берем какое-нибудь неудобоваримое помещение – темный
подвал али чердак. Должно быть холодно и не отремонтировано, принципиальное
значение имеет острорадикальный санузел. И вот это объявляем центром
европеизма, прогресса и стремления к гуманистическим ценностям. Дальше
остается только ждать, пока европец придет интересоваться своим центром.
Здесь соблюдаются все те же условия – бомжачья площадка у
Киевского вокзала – хлоп – и центр Европы, или скажем большая бетонная
яма на задах промзоны – вовсе центром просвещенного европеизма, сиречь Сити.
Чем хуже кругом, тем лучше ловится. Но ведь совсем другой масштаб – это тебе
не отдельный загаженный подвал, это целый гектар сплошной загаженности.
Мощь, перспектива.
Взяв все это в расчет, мы теперь можем совершенно по-иному понять, что
такое фаза обскурации. Да, пассионарии больше не чудят. Но фаза эта отнюдь не
характеризуется тем, что более не происходит ничего чудного. Напротив,
происходит, и в огромном масштабе. Просто перестают чудить индивидуально.
Чудят большие структуры. Фаза обскурации – это когда чудные деяния
становятся всеобщими и воспринимаются как государственные программы.
19/11
АРХИП
Журнал «Салон» вручил премию своим авторам –
архитекторам и дизайнерам. Размер призового
фонда – $35 000. Премию в номинации «Частный интерьер» совершенно заслуженно получили архитекторы Вера Бутко и Антон Надточий. В номинации «Общественный интерьер» премию получил
архитектор Алексей Розенберг. За частный дом премирован Вадим Греков.
Премию зрительских симпатий унес Александр
Гликман. Подробнее о вручении читайте в «Художественном дневнике».
28 /11
ОТВЕТ МОССУ
Объявлены участники заказного конкурса на здание Мариинского театра
в Санкт Петербурге. Согласившиеся участвовать иностранцы сильно
различаются по своим творческим установкам –
постмодернист Ханс Холляйн, переживший все
течения Арата Исодзаки, классицист Марио Ботта,
холодный модернист Доминик Перро и затейливый Эрик ван Эгераат,
выставленные против упертого радикала Эрика
Мосса (см. ПК 4). Что касается русских, то здесь три
сдержанных москвича-модерниста – Андрей Боков,
Александр Скокан и Сергей Киселев, плюс изобретатель хай-тек-классики
Марк Рейнберг и опытный Юрий Земцов с неустоявшимися творческими
взглядами. С архитектурной точки зрения картина
получается пестрая, возникает ощущение, что устроители совсем не знают, чего хотят получить.
Ситуация проясняется, если вместо архитектурной
избрать другую логику. После истории с Моссом
остро требовались иностранные звезды. Сам Мосс
согласился участвовать, поскольку получает просто
так $30 000 – у него проект есть, нет смысла отказываться. У Ботты и Эгераата – несостоявшиеся заказы в России, и они никак
не могут расцепиться с нашей страной. Холляйн
и Исодзаки по возрасту выпали из активной конкурсной обоймы и потому
готовы хоть в Россию, Бокова и Скокана пригласили как самых влиятельных москвичей, Рейнберга
и Земцова – как самых близких к главному архитектору города
петербуржцев. Когда устроители не знают, чего хотят получить,
то в дело вступает неархитектурная логика. В связи
с этим позволим себе сделать прогноз. Фавориты
конкурса – Марио Ботта, у которого сложились отношения с главным архитектором Петербурга Олегом Харченко, и Андрей
Боков, построивший Ледовый дворец для губернатора Яковлева. Поскольку
губернатор сильнее своего главного архитектора,
Боков, видимо, победит Ботту.
5/12
НЕИЗВЕСТНЫЙ ПРОЕКТ ХАЗАНОВА
На Общественном градостроительном совете при
мэре Москвы были подведены итоги конкурса на
здание мэрии и Мосгордумы. 1-е место (право на реализацию проекта) получил Михаил Хазанов.
2-е – израильские архитекторы М.Вайсман, Л.Минс
и Л.Кельнер, 3-е место – Владимир Плоткин, 4-е – французская фирма
Wonderman pro, 5-е – проект Вильяма Олсопа. Подробнее читайте в «Художественном дневнике».
11/12
СКРОМНЫЕ ИТОГИ ГОДА
В течение недели проходила выставка «Дизайн-2002», подводящая итоги
года в области дизайна. Она знаменовала собой
решительный прорыв – из дальнего лесного павильона Сокольнического
парка она переместилась в Центральный дом художника. К сожалению
переход на новый уровень привел к существенным
потерям – таких скромных итогов года давно не случалось. За вычетом мастеров
художественной одежды, работающих кустарным
методом, промышленных дизайнеров удалось набрать не более десятка.
26/12
СЕМИУГОЛЬНАЯ РОТОНДА
В Москве открылся Международный дом музыки,
культурный объект Российского культурного центра, известного также в качестве офисного комплекса
«Красные холмы». Величественное пантеонообразное
здание, спроектированное Юрием Гнедовским, представляет собой уникальную в истории зодчества
форму ротонды о семи углах. Это связано с тем фактом, что нот – семь,
и автору это показалось символичным. В этой связи вспоминается история с
собором Василия Блаженного, где по первоначальной символической программе собирались поставить «семь столпов вокруг
восьмого». Это, однако же, было архитектурно несообразно, и, как замечает
летописец, по молитве Бармы и Постника «разум
им даровался в размерении основания», и они поставили «восемь столпов вокруг
девятого», центрального. А с домом музыки так не
получилось.
<<вернуться
вверх
|
 |
|
