|
|
|
SOS
Вл.В. Седов
Церковь Введения Воротынского монастыря
VII-MMIII - 18.06.2003
Вид с юга
Общий вид
Два шатровых храма, стоящих на холме на краю села Спас на
Угре.(Калужская область), – все, что осталось от мужского
Спасо-Преображенского Воротынского монастыря, основанного удельными князьями
Воротынскими где-то в конце XV в. Монастырь был поставлен
неподалеку от древнего Воротынска при впадении реки
Угры в Оку. Шатровый Спасо-Преображенский собор был
сооружен, вероятно, в середине XVI в. по заказу тех же Воротынских как храм-памятник в
честь взятия Казани, то есть после 1552 г. Во всяком случае,
его строгие формы и невысокий восьмерик под монументальным шатром находят себе
прямые аналогии в других шатровых храмах «казанского
цикла» 1550–1560-х гг., сохранившихся на Оке и Волге.
Спасскому собору еще повезло: его пытались реставрировать в
1970-х гг., а потому он стоит еще достаточно крепко.
План
Второму храму монастыря, трапезной церкви
Введения во Храм, повезло гораздо меньше. Ее реставрировать даже не пытались, и она
постепенно разрушается, расседаясь и утрачивая детали.
Этот небольшой храм с двухшатровым завершением сооружен
где-то в середине XVII в., вероятнее всего, – в 1640-е или
начале 1650-х годов. Ближайшими к церкви Введения по характеру завершения памятниками являются
церковь Святого Духа в Рязани (1642 г., тоже монастырская) и
московская церковь Ильи Пророка на Воронцовом поле
(1654 г.). Сочетание шатрового храма с одностолпной трапезной встречается в Благовещенской церкви Антониева-Сийского монастыря
(1639–1644 гг., правда шатер там один) и в двухшатровой
Успенской церкви Благовещенского монастыря в Нижнем
Новгороде (1648 г.).
И аналогии и формы самой церкви Введения свидетельствует о ее принадлежности к очень узкому и
достаточно камерному направлению в русской архитектуре
времени первых Романовых: к крайней линии знаменитого
«узорочья», когда не только стены храмов и палат превращаются в изузоренные
плоскости, но и сами завершения делаются подчеркнуто
неконструктивными и причудливыми. К этому направлению
принадлежит и декор этой церкви, все же довольно
сдержанный, и, прежде всего, ее завершение с декоративными
шатрами, поставленными как скульптурные композиции на
лотковом своде храма.
Это завершение-обманка, эта композиционная множественность, остановившаяся
на полпути от шатрового к трехшатровому храму, заслуживают лучшего отношения и
более внимательного изучения. Ведь перед нами один из едва ли
десятка памятников, в которых шатры стали не столько «умножаться» (счет идет все же от
одного до трех), сколько превращаться в главы и,
значит, терять всякую конструктивность, но при этом не
приобретать дополнительной символичности: ведь нет
прямой связи между количеством престолов и количеством
шатров. В Введенской церкви, например, престол был один, а
шатров – два, а значит «умножение» шатров достаточно
произвольно. Этот тип, это свидетельство немного
легкомысленного отношения к зодчеству, преращаемому в
укрупненное изделие декоративно-прикладного искусства,
был достаточно мало распространен: только в Москве и в
окружающих ее уездах и только в середине XVII века. И хотя в
церкви Введения мы видим все же некоторое упрощение по
сравнению с наиболее «столичными» по духу памятниками
того же направления, но эта минимальная упрощенность
не отнимает ничего от обаяния храмика, показывающего как
через монастырское строительство проникала в провинцию
сложная, изысканная и маньеристистская в основе придворная архитектура Москвы.
Вл.В.Седов
Библиография:
Преображенский М.Т. Памятники древнерусского зодчества в пределах
Калужской губернии. СПб., 1891. С. 61-62, Л. VII-VIII; Николаев Е.В.
По Калужской земле. М., 1970. С. 102–103; Фехнер М.В. Калуга. Боровск.
М., 1972. С. 156–159.
вверх
|
 |
|
