Коммунисты
Дворец культуры и науки в Варшаве
II-MMI - 16.12.2001

Это последнее, что ожидаешь там встретить, и первое, что видишь, выходя из варшавского вокзала. Сталинская высотка. Если приезжаешь из Москвы - будто ты никуда не уезжал, снова оказался на площади Трех вокзалов, и невдалеке маячит "Ленинградская". Потом тебе начинают объяснять, что это действительно родная сестра московских высоток, подаренная Советским Союзом Польше. То есть, вроде бы, можно себя чувствовать, как дома, как будто гуляешь по Ленинским горам. Однако, ощущение обмана не покидает - это то, да не то, она чужая и незнакомая, и непонятно -- зачем она здесь. 

Генеральный план. Тушь, акварель.
Коллекция ГНИМА

Она стоит в самом центре города, и город расступается, но не впускает ее в себя, шарахается, как шарахаются от нее иностранцы, приезжающие посмотреть Варшаву. Лев Руднев, по проекту которого в Москве уже строилось здание МГУ на Ленинских горах, возглавил группу по созданию проекта Дворца науки и культуры имени И.В.Сталина в феврале 1951 года.

Главный вестибюль.
Акварель.
Из коллекции ГНИМА

В Москве послевоенный триумф режима и начало "холодной войны" ознаменовались строительством высотных зданий - у советской империи была архитектурная форма идеологического экспорта. В 1953 этот атрибут образцовой социалистической столицы был водружен в городе. Логика дальнейших событий характеризуется коммунистической прямотой - в 1955 году был заключен Варшавский договор, и столица Польши обрела номинальный статус столицы восточного блока.

Варшава на тот момент все еще лежала в руинах. Город был настолько разрушен в войну, что столицу собирались перенести обратно в Краков, и когда польское правительство издало декрет, по которому Варшаве возвращалась роль столицы, многим это решение казалось спорным. В 1946 г. будущий президент Берут признал: "Мы не приступили бы к восстановлению Варшавы, если бы не помощь СССР". Конечно, в роли социалистической столицы СССР больше устраивала разрушенная Варшава, чем нетронутый древний Краков, символ польской национальной идеи. Москва, уже обстроившаяся высотками, подарила высотное здание Варшаве - это означало, что здание было построено по проекту советских архитекторов, из советских материалов, руками советских рабочих. Дворец построен на месте нескольких разрушенных во время войны кварталов. Участок в 10,5 га, образует площадь вдоль главной магистрали города - Маршалковской улицы, на которую выходит один из протяженных фасадов Дворца. Здание имеет прямоугольный план со сторонами 200х170 м. Более короткие фасады обращены: с юго-восточной стороны на Ерусалимскую аллею и с северо-западной - на Ново-Свентокшистскую улицу. С юго-западной стороны образуется вторая площадь. Здание поставлено на стилобат, который со стороны фасада по Маршалковской переходит в систему трибун, ограничивающих примыкающую площадь. Как и в здании МГУ, дающие горизонталь нижние объемы, сложные и изрезанные, выше переходят в квадратную в сечении увенчанную шпилем башню, обеспечивающую четкую вертикаль. Несущей конструкцией является стальной каркас, опирающийся на железобетонный фундамент. Как и в Москве, здание отделано гранитом и мрамором, вмещает в себя зал конгрессов на 3500 мест, драматический театр на 800 мест, концертный зал на 400 мест, двухзальный кинотеатр, бассейн и многое другое. Его строил один из ведущих советских архитекторов, на счету которого уже была одна из лучших московских высоток, который был отправлен в поездку по Польше для ознакомления с местной архитектурой, т.к. по программе, здание должно было иметь "... художественную связь с общим характером застройки".

Бастион советской империи, закрепляющий дальние рубежи, утверждение властного присутствия очередных хозяев. В силу своей представительской роли оно как бы само напрашивается на весь шквал смыслов и значений, уже почти полстолетия клубящийся вокруг него. 

Аттик одной из угловых башен

Разумеется, посол в чужой стране отвечает за все, но как же много оказалось на него навалено! Здание должно было: "определить новый облик польской столицы", "отметить новый этап истории Польши", "стать олицетворением общих социалистических идеалов и новых связей с русским народом", "нести черты преемственности с польской культурой" - на словах. На деле - построено было именно высотное здание - это стремление в буквальном смысле застолбить новую территорию. Ассоциации с наблюдательной вышкой в центре социалистического лагеря напрашиваются сами собой. За всем этим почти пропадает фигура Льва Николаевича Руднева, с его пятьюдесятью семью пластилиновыми моделями Дворца, стремлением слегка полонизировать свою высотную композицию - в формах завершения вертикальных объемов и шпиля угадываются черты польских ратуш, с его сдержанным и стильным зданием, гораздо более европейским, чем любая из московских высоток. Это -- что мы им дали. Для них оно стало символом коммунистического порабощения, надгробным камнем на попытках вернуть независимость, за которую было заплачено так дорого, указанием на то, что Россия всегда враждебна, что русские никогда не отказываются от своих имперских амбиций и всегда стремятся к новому разделу. Сейчас страсти улеглись, коммунизм испарился, независимость вновь обретена. 

Скульптура польского пролетария	Благодарная Польша приветствует советских строителей. Скульптурный фриз

Бывшая империя откатилась обратно за свои доимперские границы, оставив по себе только это несчастное здание. Московские высотки давно стали достопримечательностью, предметом столичной гордости, здесь же нашим фирменным кунштюком никто гордиться не собирается. Варшава никогда не сделает своей эту захватническую крепость. Но зданию некуда деваться, его ведь не спрячешь. К нему можно было бы относиться как к трофею, но даже после поражения силы, пожалуй, неравны. Оно продолжает возвышаться в центре города и по-прежнему в ответе за все - постоянное напоминание о перенесенном позоре. Чувство досады - досады унижения для них и досады поражения для нас - это единственное, что ему сейчас остается выражать со всей силой, в него заложенной.

Оксана Рудченко

вверх