Империалисты
Казармы в Селищах
II-MMI - 16.12.2001

Главный вход в Манеж

"Штаб полка (графа Аракчеева) представляет целый город. Нельзя не удивиться могуществу воли человеческой при виде воздвигнутых подобных городов во всех поселенных полках, на таких местах где были за три года перед тем совершенно дикие и необитаемые земли". Это чувство, зафиксированное военным хирургом Д.К.Тарасовым в конце 1820-х гг., как ни странно, сохранилось в этих местах гораздо лучше, чем архитектура. Военные поселения поражают зрелищем грандиозных руин на диких и необитаемых землях. Селищи -- сочетание сред, которые ни при каких условиях не могут быть вместе. Деревенские домики не процветающего вида. Советское сельпо 60-х гг. Поля с неявными следами обработки, вдали лес с явным ощущением непролазного болота. Рядом с этим гигантские римские руины.

Чугунная капитель церкви и 
тоскаский портик у церкви

Манеж селищенских казарм немного уже московского, но он пустой, в нем трава, над головой небо -- кажется, что он больше раза в два. Как футбольное поле. Мысль о том, что это пространство могло быть перекрыто без промежуточных опор сначала кажется нелепой. К этому манежу с двух сторон примыкают вовсе непонятные строения с какими-то переходами, этажами, рухнувшими перекрытиями, внутренними дворами, гигантскими затопленными подвалами. Вода там протекает так давно, что уже образовала свою озерно-ручейную систему -- она совершенно чистая; среди обрушившихся балок, классических деталей и устоев арочных пилонов плавают какие-то животные. Чугунные тосканские капители на глазах превращаются в местный извод коринфских -- из них прорастают кусты, трава, березы.

Грандиозный комплекс в Селищах -- единственное, что осталось от целого колониального государства графа Аракчеева, расположенного вокруг Новгорода. Поселения в Новгородском уезде организовывались с 1815 года. Здесь было размещено шесть полков. Самым северным было поселение в Селищах, ближе к Новгороду расположился второй округ короля Прусского полка с центром в Муравьях, Третий округ императора австрийского полка находился в Кречевицах, на реке Мсте в Новоселицах был Четвертый округ принца Прусского полка, Пятый округ карабинерского полка был в селении Медведь, Шестой князя Барклая де Толли полк -- на берегу Ильмень-озера у Старой Руссы. Главным архитектором поселений был Василий Стасов. Большинство их уничтожено во время Великой Отечественной войны. Селищи -- образцовый проект военных поселений -- по нему же строился комплекс в Муравьях. Проект Стасова воплощал А.Минут. К Манежу (151,5 х 34 метра, его безопорные перекрытия делал Л.Л.Карбоньер, один из авторов московского Манежа) с двух сторон примыкают два казарменных корпуса в которых располагались госпиталь, школа и казармы резервного батальона. К восточной стене по центральной оси Манежа пристроена церковь. Памятник превращен в руины в 1942-43 годах, когда в нем располагался штаб 59 армии Волховского фронта.

Военные поселения справедливо оставили по себе крайне недобрую память. Когда рассматриваешь эти руины, они вызывают массу чувств, но чувство праведного гнева в отношении Аракчеева как-то не возникает. Скорее, здесь нечто иное. Это был великолепный, грандиозный классицистический комплекс, построенный замечательным столичным архитектором среди новгородских болот. Ему уместно было бы стоять в центре города, формируя вокруг себя ансамбль центральных площадей, но их нет, и одинокое здание превращается в руины. Само оно -- концентрированное выражение Петербурга, так же, как окружающие его непролазные болота -- концентрированное выражение земли, на которой стоит этот город. П.Анциферов когда-то назвал Петербург "городом трагического империализма" и, пожалуй, именно это определение больше всего подходит к стасовским казармам. Петербургская история полна пророчеств, что "месту сему быть пусту" - Стасов показывает, как это должно выглядеть. Если бы из Петербурга, как из Херсонеса, ушло бы население, и финские болота постепенно отвоевали свои права, получилось бы очень похоже на Селищи. Одним из комплексов русской внешней политики было отсутствие у империи колоний. Была одна Аляска, но ее продали. Государство, увеличившее свою территорию с XV века в 36 раз, никак не могло переварить своей земли, сил на захват и удерживание далеких заморских территорий у него не было. Зато в России шел достаточно уникальный процесс -- колонизации собственной территории. Военные поселения -- едва ли не наиболее яркий пример такой колонизации. Это пересадка столичной государственной утопии в провинцию собственной земли. Она не удается. Бывает нашествие варваров, здесь произошло нечто противоположное -- нашествие столичной культуры на территорию Новгородчины. Городские пришли, но их выгнали -- восстания военных поселенцев, описанные Герценом, живо напоминают народно-освободительную борьбу порабощенного народа против иноземных колонизаторов. Форпост этих колонизаторов освободившиеся обжить не смогли. Он оказался безнадежно несомасштабен числу и силам живущих вокруг людей. Они не в состоянии никак воздействовать на это строение. Ни обжить его, ни сохранить, ни уничтожить, ни разобрать -- ничего.

Григорий Ревзин

вверх