приглашаем посетителей сайта на форум
16.12.2009/ содержание и все опубликованные материалы номера XXIX MMIX
01.05.2009 / содержание и все опубликованные материалы номера XXVIII MMIX
20.01.2005 / Открыт раздел "Тексты", в котором опубликованы книги Г. Ревзина
"Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века" (М., 1992) и
"Очерки по философии архитектурной формы" (М., 2002)

     тел.(495) 623-11-16  

О журнале
 
Подписка
 
Форум
 
Что делают
ньюсмейкеры?
 
Зарубежные
новости
 
Вызов - Ответ
 
Путешествие
 
Культура
 
SOS
 
Современная
классика
 
Вещь
 
Исторический
очерк
 
Школа
 
Художественный
дневник
 
Дискуссия
 
Объект
 
Спецпроекты
 
Книги
 
Тексты
 
[архив
номеров
]

 

 

Путешествие

Григорий Ревзин
Забег вдоль стены
XIII-MMV - 27.03.2005

Москва, район Крылатское, крытый велотрек

Потсдам, кафе «Зеерозе»

Стена пала – что осталось в городах после этого падения? Осмысление Москвы с берлинской стороны выглядит странным и обидным. Берлинцев не трогает приволье нашей Красной площади и свежепозолоченные маковки московских церквей, течение наших бульваров и разлив Садового кольца. Глубина нашей истории, открывшаяся в комплексе на Манежной площади, не потрясает их воображения, как и веселый юмор сказок дедушки Крылова, купающийся в фонтанах искусственной Неглинной речки. Они считают все это китчем. Они ищут в Москве следы конструктивизма – дом Наркомфина и дом Мельникова, клуб Русакова и общежитие Николаева, и находя их в жалком руинированном состоянии, не могут скрыть своего разочарования (см. статью Бернхарда Шульца в каталоге выставки).

Русский философ Михаил Гефтер с предельной жесткостью сформулировал коллизию нашего постсоветского существования. Мы все, заявил он, «исторические самозванцы». СССР объявил миру, что прокладывает новую, единственно верную дорогу в будущее, и все граждане этого государства были строителями. И вдруг мы признали, что она неправильная. Мы стали всемирными обманщиками, и теперь в нас ищут следы нашей революции, которую мы предали. Ищут по Москве тот самый конструктивизм, чтобы ткнуть в него пальцем и уличить нас во всемирном обмане.

Москва, улица Петровка, Центральный универсальный магазин (ЦУМ), новый корпус

Восточный Берлин, улица Унтер-ден-Линден, представительство компании «Аэрофлот»

Обидно. Но вид Берлина производит на человека из России не менее, боюсь, обидное для западного человека впечатление. Нам, строившим вымороченный Рай, казалось, что стоит попасть туда, за железный занавес, и откроется Рай невымороченный. И когда ты обнаруживаешь вместо этого город, застроенный пятиэтажками (теперь неважно – западными или восточными, одни не лучше других), когда вместо преуспеяния обнаруживается многокилометровая мерзость панельного запустения, когда любой оставшийся исторический квартал являет собой катастрофу деградации и разрушения, когда ты видишь все это – то испытываешь культурный шок. Не от различия, а от сходства. Ты понимаешь, что тебя обманули.

Собственно, сегодняшние и московский, и берлинский стили суть способы прикрыться от этого страха быть разоблаченными обманщиками, и самим своим появлением сигнализируют о наличии этого обмана. То, что вы видите в этих городах сегодня, видеть не должно – должно видеть нечто другое, стиль, который покрывает реальность города неким флером мечты о том, каким ему следует быть. Но почему? Почему десятки тысяч зданий вдруг оказываются какими-то неприятными свидетельствами, от которых хотелось бы поскорее избавиться?

Москва, улица Жуковского, след снесенного дома

Восточный Берлин, район Фридрихсхайн, улица Мюленштрассе, двор, примыкавший к Берлинской стене

С архитектурой во второй половине XX века произошло нечто такое, от чего она потеряла самостоятельную ценность. От авангарда первой половины века остались имена и шедевры, и они не зависят от смены политических конъюнктур. От второй половины тоже остались имена и остались шедевры. Но когда мысленно представляешь себе, что же главное в этом периоде, то вдруг обнаруживаешь, что шедевры отходят на второй план. Главным оказываются города, застроенные индустриально изготовленными домами.

«Москва – Берлин 1950–2000. Архитектура» продолжает две выставки. Одна – «Москва – Берлин 1900–1950», которая состоялась в 1995–1996 году, вторая «Москва – Берлин 1950–2000», которая была в 2004. Первая из них включала архитектуру, а в состав второй архитектура не попала – та выставка была посвящена изобразительному искусству. Полагаю, это непопадание крайне тревожно сигнализирует о специфике архитектуры второй половины века.

Москва, район Ясенево, арка жилого дома
Западный Берлин, район Меркешеcфиртель, арка жилого комплекса

Культуру первой половины века невозможно увидеть без архитекторов, культура второй половины существует без них. Архитектура значима как место действия, но не как действующее лицо. Издевательство беспросветного оптимизма Эрика Булатова не понятно без фактуры новых районов Москвы. Имя «Лианозовской школы» ничего не говорит человеку, не представляющему себе Лианозова. Но что общего между Булатовым или Бойсом, с одной стороны, и архитекторами, создававшими Новые Черемушки и Кройцберг в Берлине в художественном смысле? Ничего. Архитекторы изолированы от искусства, от философии, литературы, кино, музыки. Они выпадают из культуры в целом. Искать связи между московскими архитектурными произведениями и Юрием Лотманом или берлинскими и Хансом Георгом Гадамером еще более бессмысленно, чем искать связи между Бойсом и Черемушками.

Я понимаю, какую бурю негодования способен вызвать у архитекторов этот тезис, и намеренно его заостряю. Да, в предельных обобщениях можно сказать, что Лотман – это структурализм, и найти связи между ним и структурализмом в архитектуре, точно так же, как Ханса Гадамера в крайнем напряжении мыслительных способностей можно соотнести с постмодерном. Но связи эти в любом случае окажутся малоубедительными и малопродуктивными. Я настаиваю на том, что архитектура выпадает из культуры, и это стадиальное изменение в истории архитектуры. Всю эту историю невозможно ни понять, ни представить себе без связи с историей культуры. Архитектура второй половины ХХ века может быть осмыслена вне ее, а в ней – с огромным трудом и чудовищными натяжками. Этот факт куда более значим, на мой взгляд, чем любой из шедевров второй половины ХХ века.

Архитектура выпадает из культуры – с чем она остается? С двумя областями – экономикой и политикой. Можно сказать, что из художественного произведения она становится экономико-политическим действием, и экономическая мотивация в этом действии превалирует. Но культурологическая особенность денег в том, что они не сохраняют память своего употребления, и потому не остаются в памяти людей – никому не важно, сколько стоило строительство здания прошлого. В истории поэтому от архитектуры второй половины века остается только политика. В Москве мы видим архитектуру оттепельного, развитого и перезрелого социализма. В Западном Берлине мы видим архитектуру общества надежды, общества социального компромисса и общества потребления. В Восточном Берлине мы видим архитектуру оттепельного, развитого и перезрелого социализма, подглядывающую за архитектурой надежды, компромисса и потребления с целью ее догнать и перегнать. И больше, чем политику, вся эта архитектура не выражает. Ничего.

И здесь нас ждет самое потрясающее. Ведь эти политики были такими разными! Архитектура, их выражающая, одинакова до неразличимости. Как это может быть? Почему?

<<вернуться       далее>>

вверх

 Архив

     

27.03.2005 XIII-MMV
Григорий Ревзин
Забег вдоль стены

     

27.03.2005 XIII-MMV
Владимир Седов
Москва и два Берлина: архитектурный результат взаимного наблюдения

     

 Архив раздела

   
XXIX-MMIX
   
XXIV-MMVIII
   
XXIII-MMVIII
   
XXII-MMVII
   
XXI-MMVII
   
XX-MMVI
   
XVIII-MMVI
   
XVII-MMVI
   
XV/XVI-MMV
   
XIV-MMV
   
XIII-MMV
   
XII-MMIV
   
X-MMIV
   
IX-MMIII
   
VIII-MMIII
   
VI-MMIII
   
V-MMII
   

IV-MMII

   

III-MMII

   
 

II-MMI

   
 

I-MMI

   

 


Rambler's Top100


     тел.(495) 623-11-16 

Rambler's Top100

 © Проект Классика, 2001-2009.  При использовании материалов ссылка на сайт обязательна