|
|
|
Путешествие
Григорий Ревзин
Подписи к фото Мария Аметова
Азиатский берег
VIII-MMIII - 04.11.2003
Иераполис
(Памук-кале)
Сцена римского театра.
II в. н.э.
Руины Иераполиса дают
широкую панораму
римской и раннехристианской архитектуры
(римские термы, театр,
триумфальная арка,
фонтан, храм Аполлона,
христианская базилика,
мартирий св. Филиппа-апостола и т.д.). Свой
расцвет город переживает
в римское время – во II
– III вв. В Иераполисе
мученическую смерть
принял апостол Филипп, в
византийский период здесь
возникла собственная
епархия
Реставраторы
В Лабранде античность кажется совсем
уж суровой. Римского пласта здесь нет,
но даже для суровых греков эти ровные
каменные стены без всяких признаков
ордера среди густой травы кажутся
излишне сдержанными. Вид стен без
колонн и портиков производит впечатление архитектуры классического скандинавского модернизма. Я бы датировал ее 30-50 гг. ХХ века.
Римляне подарили театры каждому
из малоазийских городов, и все они прекрасны. Но театр в Иераполисе отличается
даже на этом фоне. Он выглядит не
как постройка римлян, а как интерьер
венецианского палаццо. Тончайшей
работы раковины украшают каждую
нишу сценического задника, на месте
замкового камня каждой раковины – орел,
выглядящий голубем Святого духа из
какого-нибудь раннеренессансного алтаря.
Рядом с раковинами располагаются витые
мраморные колонны в человеческий рост,
совершенно интерьерная деталь. Большие
дверные проемы украшены плоскими
венецианскими мраморными порталами,
что-то вроде творений Пьетро Ломбардо.
В общем, если датировать эту вещь, то
наверное следует остановиться на самом
начале XV века.
Лабранда
(Лабраунда)
Лабранда – античное
поселение, расположенное
в горах недалеко от
побережья. Самая ранняя
постройка на территории
Лабранды – храм Зевса
(предположительно
V в. до н.э.). Большая
часть античных руин
города относится к
позднеклассической и
римской эпохам: андроны
А, В, С (залы мужских
собраний), стои, пропилеи,
термы. От византийцев
осталась однонефная
церковь.
Южная стена андрона А
В Афродисиасе и в Эфесе явно
работала одна и та же группа мастеров
адриановского барокко, входные ворота
в Афродисиасе и портик храма Адриана
с библиотекой в Эфесе носят следы
какого-то даже личного архитектурного
почерка. Но при этом такое ощущение,
что этот неизвестный архитектор работал
в разных странах. В Афродисиасе строгая
логичность композиции, тетрапилон,
выводящий прямо к храму Афродиты,
носит черты какой-то функциональной
логичности – понятно, что вход в
город культа Афродиты должен быть
изящным и изысканным. Эта роскошь
рационалистична, культ любви в этом
городе носит французский привкус, в
нем есть нечто от математики «Опасных
связей». В Эфесе обе композиции в функциональной логике не заподозришь –
крошечная комнатка, обнаруживающаяся
за портиком Адриана, и мрачная неукрашенная зала за великолепным портиком
библиотеки Цельса не имеют никакого
отношения к тому, что их украшает.
Это декоративность и красочность сама
по себе, если это барокко, то скорее
венское. Тем более что в трех шагах от
кондитерских изысков портика Адриана
находится вход в большой общественный
сортир, где эфесцы, торжественно задрав
тоги, садились на мраморные скамьи
над вечно струящейся водой, и по ходу
большого дела вели неспешные беседы – в
такой коллективной оправке есть что-то
швейковское.
Афродисиас
Панорама стадиона,
рассчитанного на 30
тысяч зрителей. Сооружен
в I в. н.э. Стадион
Афродисиаса наилучший
по сохранности памятник
данной типологии
Замечая все эти обертоны
античности, сначала удивляешься степени
подробности, с которой она предсказала
особенности разных европейских цивилизаций. Но дело оказывается проще. Просто
Эфес копали и реставрировали австрийцы,
и уж конечно они, отдав должное избыточной декоративности портика, не могли не
восстановить сортира. Афродисиас делали
французы – рационализм изящества
происходит именно отсюда. Театр в Иераполисе – детище итальянских археологов
и концерна FIAT, выделившего в 1956
году деньги на эту прелестную венецианскую вещицу. Что же касается Лабранды,
то это – шведская реставрация, откуда
и проистекает привкус скандинавского
модернизма. И так везде. Турция – поразительное место, где разные археологические школы соединяются вместе, и хором
проговариваются. Все они ориентированы
на один научный стандарт, и у себя в
стране противопоставляли свою строгую
научность и служение античности
произволу современных им архитекторов.
Сопоставленные вместе, они продемонстрировали такую же произвольность – у
каждого получилась идеальная античность его родной страны. Впрочем, для
античности это естественно. Есть английская, немецкая, французская и даже
певучая украинская латынь – почему
бы не быть архитектуре скандинавских
греков?
Главное же чувство, которое испытываешь, опознав археологов и реставраторов, – то, что они уходят, подобно грекам
и римлянам. Великий меценат, плохой
художник, доктор Оксфорда Осман Хамди-бей, турецкий Иван Цветаев, выстроил
в Константинополе Археологический
музей-близнец ГМИИ им. Пушкина.
Заполнить музей удалось только на треть,
причем какой-то подозрительной продукцией, большей частью не входящей в
истории античного искусства. Верхние
этажи и боковые крылья пустуют, а раз
в два года там проходит стамбульская
художественная биеннале, вроде венецианской, но похуже. Мне это кажется очень
показательным.
В каком бы античном городе ни
оказался, выясняется, что раскопки там
были, и реставраторы были, но где-то в
конце 50-х все закончилось. Раскопки
– дорогостоящее и в общем-то праздное
занятие, они рождаются из диктата,
требующего крупный капитал тратить
деньги на культуру, чтобы ощущать
себя приличными людьми. До 50-х
гг. они и тратили, потому что чувство
сопричастности к античной традиции
было основополагающим признаком
цивилизованности. Но в середине века
авангард одержал свою главную победу,
превратившись в респектабельное
искусство. Концерн FIAT перестал
тратить деньги на восстановление
античных останков Турции, переключившись на спонсирование инсталляций,
перформансов и разных биеннале. И реставраторы вымерли, как греки и римляне
– теперь на их место пришел высокодуховный авангард.
<<вернуться
|
 |
|
