Григорий Ревзин
План без плана. Генплан Москвы как документ раннего феодализма
XXIX-MMIX - 16.12.2009

Москва опять принимает генеральный план. Дело серьезное. По Градостроительному кодексу генплан (собственно, даже не он, а правила землепользования, которые в Москве собираются утверждать на его основе) может быть принят только после обсуждения с жителями. А если не принять его до 2010 года, Генпрокуратура имеет право запрещать любое строительство в Москве как незаконное. 19 августа 2009 года закончился прием замечаний жителей по Генеральному плану Москвы до 2025 года. Теперь документ примет Московская городская дума, и это тривиально. Но опрос граждан был удивительной акцией. В 125 управах Москвы две недели висела выставка, в каждой дежурили по представителю управы, представителю Института генплана, везде до 12 августа прошли обсуждения с присутствием префекта или его заместителя. Мне не удалось найти цифр, во сколько все это обошлось, но, по оценкам экспертов, около $3 млн. Всего, по утверждению «Российской газеты», было подано 8,5 тыс. пожеланий к генплану. В среднем по $350 за пожелание получается. Недаром их складывали в специальные запечатанные урны, так что никто не знал, чего там нажелали. А теперь все обязательно учтут. Ответственности за неучет не предусмотрено, но учтут, вероятно, самым тщательным образом – ведь сколько денег потратили, чтоб все это получить! Впрочем, это в письменном виде неизвестно, что там люди желали, а устно – тайны нет. Жители Ясенева желали, чтобы у них не было мусоросжигающего завода, а Битцевский парк не рубили и не тянули через него шоссе. Жители Братеева – чтобы их не отрезали от Москвы-реки рокадой, а как-то под землю ее закопали что ли. Жители Люблина хотят не строить около торгового центра «Москва» баню, жители Тверской не хотят нового дома на Новослободской улице и во дворе Тверской 6, жители Сокола не хотят высотной застройки. Разными планами не довольны жители Кожухова, Гагаринского района, Ломоносовского. То есть люди в основном хотят, что бы что-то не случилось. Причем где живут, там и хотят, что бы не случилось. Это нежелание по месту жительства очень удачно: в целом генпланом не доволен, как сообщил Александр Кузьмин, только 451 человек, а всем остальным не нравятся частности. Многие были поражены такой точностью, что именно 451, и даже подозревали, что он, собственно говоря, втюхивает, только недоумевали, кому. Вообще, проделки хитрецов – сюжет захватывающий. Только представьте, как они через ДЕЗы нагоняли на эти обсуждения псевдосочувствующих, как они старались не допустить критических выступлений (ведь это же восхитительно, когда из 30 тыс. посетивших выставку генплана против высказывается 451 человек – 1,5%!), какую технологию разработали для невключения критики в протоколы и направлению ее в «пожелания», и ведь игра шла одновременно на 125 площадках! «Замрите ангелы, смотрите, я играю». Но я бы хотел до поры оставить разбор грехов для Генпрокуратуры. Меня сейчас больше интересует генеральная линия. Можно ли в целом как-то определить отношение жителей к этому генплану? Каждый про свое, про свой двор, улицу и автобусную остановку, но вот в целом? В целом у нас такое дело, что жители уверены: в каждом конкретном месте их хотят офиглярить и подкургузить. Сознательные жители ведут себя так, что, дескать, они хотят, но мы им не дадим, а остальные уверены, что если уж решили объегорить, то что сделаешь? Это большая разница. Но тут интересно именно согласное представление о том, что обсуждение генплана есть способ всех надуть.

Можно ли в целом определить отношение власти к жителям? В целом было так, что от жителей ждали нечувствительных гадостей. Известно ведь, что у нас за народ – сутяги и кляузники душой, а умом дураки. Задача в том, чтобы заставить их писать свои кляузы на нас нам же, для чего нужно посидеть с пугливо-убитым видом вот у этого ящика, который тебе же и отдадут, и куда эти идиоты, ха-ха, сами же положат свои «пожелания». В одних собраниях префекты, уходя, бросали: «Попробовали бы они так орать против сталинского генплана!» (эти почему-то больше попадались корреспондентам «Новой газеты»). В других уверяли, что никто не уйдет невыслушанным и благодарили особо ретивых критиков за неравнодушную жизненную позицию (эти, напротив, встречались корреспондентам «Московской перспективы»). Это тоже большая разница. Но и тут интересно именно согласное представление о том, что обсуждение генплана есть способ надуть. Странно даже говорить такое, но генеральный план – это план развития города. Развития. Жители для власти – это должны быть не злокозненные дураки, а, напротив, ресурс развития. А жители должны ждать от генплана чего-то хорошего: это изначально, по замыслу, план того, как им станет лучше жить. И вот это у нас совсем не так. Это поразительный план такого развития, которому мешают те, кто должен развиваться. С точки зрения экономики это какая-то загадка.

Разгадать ее можно, вглядевшись в содержание генерального плана, но тут мешает таинственность его представления. Надо сказать, что по форме генеральный план отчасти напоминает священные книги, которые часто встречаются в истории разных народов и функционируют схожим образом. В том смысле, что люди их не понимают. Генплан – это книга о 43 главах (районах), в каждой из которых 6 стихов (карт), каждая из которых называется примерно так: «Карта границ подзон территориальных зон, границ территориальных зон, для которых подзоны не установлены, с указанием предельной застроенности земельных участков». С географической точки зрения карта, на которую нанесены границы неустановленных подзон, является мистическим объектом, ибо издавна повелось, что как географ нанес на карту границы неустановленной территории (например, подзоны), так уж сразу он их и установил. Мистика заставляет людей полагать, что все это – материя большой науки, и лишь большие специалисты могут ее понять.

Возможно, это так и есть, но у меня сомнения. Смыслом существования книг, определяющих жизнь социума и написанных на языках, которые социум не понимает, является создание особой касты толкователей, которые получают с толкования свои дивиденды. Генплан у нас уже десять лет не принят, но при этом работает, и мы знаем как. В некоторых европейских странах – в Германии, во Франции – тоже есть генпланы, и там главная идея в том, что это очень просто. Вот есть участок, там ограничения – по высоте, площади, иногда по материалам: площадь остекления не больше 30%. Вы сдаете проект в мэрию, там проверяют, соответствует или нет. У нас не так. Без консультаций с сотрудниками Москомархитектуры вы ничего не поймете в их системе зон и подзон. Потом, после того как вы нарисовали проект, начинаются таинственные процедуры. Например, разве можно так, чтобы были просто ограничения по высоте? Нет, у нас есть ландшафтно-визуальный анализ! Там специалисты долго изучают, не загородит ли ваше здание что-нибудь важное и красивое, а вы их работу оплачиваете, а они все же сомневаются: может, загородит? И вы их опять оплачиваете, и только потом они, может быть, соглашаются, что нет, не загородит. И так по всем разделам: и по экологии (нет ли тут какой неустановленной подзоны?), и по охране памятников, и по транспорту, и по противопожарным мероприятиям. А вы все оплачиваете и оплачиваете. И вот возникает вопрос: не потому ли все это так как-то непонятно написано, чтобы вам было что оплачивать?

Забавно, что специалисты, которые не входят в структуры Москомархитектуры, часто тоже ни черта не понимают и высказывают какие-то недоумения. Вот не понимают специалисты по транспорту, как в Москве будет устроен транспорт. По подсчетам Михаила Блинкина, руководителя НИИ транспорта и дорожного хозяйства, если в городах США, Канады, Австралии улично-дорожная сеть занимает до 35% территории, в Западной Европе – 20-25%, а в перенаселенных азиатских агломерациях вроде Сингапура – 10-12%, то в нынешней Москве всего 8,4%, а по проекту генплана будет 8,7%. Специалисты по урбанистике не понимают, как можно создавать генеральный план Москвы, не учитывая области, при том что из области в Москву приезжают работать больше миллиона человек ежедневно. Как, к примеру, скажется на Москве строительство более миллиона квадратных метров в Рублево-Архангельском на Новой Риге? Правительство области собиралось строить 12 млн квадратных метров вдоль трассы «бетонного» кольца. Это что, жители Баковки будут это все покупать, а потом ездить в Ватутинки на работу? Это же все москвичи, они же все едут работать в город. У нас 40% рабочих мест сосредоточены на 6% территории в центре. Нормально, если к 2025 году рядовой москвич будет тратить на дорогу по восемь часов в день? У нас по генплану 1976 года нарисованы магистрали, выбрасывающие транспортные потоки из города в область, где они? Почему не строятся? В любой европейской столице – Париже, Лондоне, Риме – сегодня ты можешь сесть в центре города на метро и оказаться в другом городе. В Москве нет и не предвидится – почему? У нас с 1970-х годов обсуждается тема превращения Московской кольцевой железной дороги в наземное метро – где это? Огромные территории вдоль этой дороги – брошенные промзоны, они кем-то скуплены. Как они будут развиваться? Что там будет?

А согласитесь, это забавно, когда генеральный план города не отвечает на такие вопросы. Не то чтобы отвечает неправильно, а вообще никак. Продравшись через таинственность языка генплана, начинаешь недоумевать: а как они собираются развиваться-то? На чем? Сталинский генеральный план нам рассказывал, что Москва будет столицей первого в мире коммунистического государства. Он был построен на идее власти. С этим можно не соглашаться, но это понятный план развития: из провинциального города, какой Москва была до революции, создаем столицу мира. Брежневский генплан 1971 года был планом строительства вокруг Москвы спальных районов. Он строился на идее специфической социальной заботы. С этим можно не соглашаться, поскольку забота осуществлялась на средства, оставшиеся от танков и ракет, но это опять же понятный план развития: из города в 2 млн делаем город в 9 млн, причем расселяем коммуналки, обеспечиваем людей транспортом, работой, снабжаем едой, одеждой, техникой, учим детей, устраиваем инфраструктуру здравоохранения и так далее. А эти – чего хотят? Какая идея?

Стоит так поставить вопрос, и откроется удивительная идеология. Его главная идея – разделение города на две части, зону стабилизации и зону реорганизации. Зона стабилизации – это, грубо говоря, Москва в пределах Бульварного кольца плюс парки. 80% города – это реорганизация. Иначе говоря, тут можно все менять. Все остальное содержание генерального плана – это правила того, как менять, какой высоты можно строить здания, какова допустимая плотность, что можно сносить, а что нельзя, где можно срубить деревья, а где нет. Но базовая идея предельно проста: выделить территорию под застройку.

Однажды мне пришлось общаться с известным теоретиком права Дмитрием Дождевым, и в результате мне открылась потрясающая картина московского девелопмента с правовой точки зрения. Коротко говоря, все, что право знает о земле, все законодательство в этой области, это все к Москве просто неприменимо. Человек может отучиться на юриста по земельному праву, даже диссертацию защитить, а дальше окажется, что он специалист по электротехнике в мире, где электричество не изобретено. В основе земельного права лежит собственность на землю, а в московском девелопменте ее практически нет. В Москве есть участок под застройку, который выделяется правительством Москвы на определенных условиях. Причем если вы, например, получили этот участок, потом решили не застраивать, перепродать, это не значит, что покупатель получил ваши права. Ему, чтобы строить, нужно новое постановление правительства Москвы, а вы себе представляете, что такое постановление правительства? Это увлекательнейшая тема, в которую страшно интересно погружаться. Но если коротко, с юридической точки зрения в Москве действует ранний феодализм. Человек получает надел за службу, этот надел можно у него отобрать, если службы нет или она плоха. Надел нельзя купить, он не передается по наследству, но его можно заслужить – выслужить себе постановление правительства Москвы. Как это делать – отдельный вопрос. Можно, наверное, стать женой мэра, можно другом жены мэра, можно другом Владимира Ресина, можно другом друга Владимира Ресина – пути есть, хотя их не очень много.

Это я к тому, что инновационная идея нынешнего генплана тождественна феодальной революции Ивана Грозного. Тот, как вы помните, разделил русское государство на две зоны – земщину и опричнину. Земщина – это живите, как раньше жили, а в опричнине я буду делать что хочу. Так вот, зона стабилизации генплана – это земщина. А все остальное – опричнина, и на этой земле московское правительство будет делать что хочет.

Теперь наконец можно ответить на вопрос о том, какой план развития нам предложен. Единственный ресурс, на котором Москва будет развиваться, – земля. На этой земле будут строить и это продавать, и с этого будет доход. Это уникальный в истории случай использования генерального плана для легализации принципа феодальной опричнины, но именно поэтому жители являются вовсе не ресурсом развития, а помехой. Прекрасная дорогая земля, но с обременением: живут на ней всякие и пишут кляузы. Если бы не жили, перемерли там или уехали, доходу было бы больше.

Иван Грозный, кстати, это очень понимал: он или сгонял жителей из опричнины в земщину, или просто резал. Ну сейчас так не принято, но заботиться в этой ситуации об экологии или там о транспортной доступности может только блаженный. Зачем им делать транспорт? Пусть по восемь часов в пробках стоят, авось поумнеют и уедут. А экология? Ведь чем она лучше, тем дольше они проживут, правильно? Так тем меньше будет доходу.

Конечно, можно сказать, что это недальновидно: если все сдохнут, то какой смысл будет покупать квадратные метры в Москве? Но дальновидность редко свойственна феодализму. Он исходит из того, что если в прошлом году был урожай, то почему в этом-то не будет? Ну бывают неурожаи, кризисы, на все воля Божья, но ведь это дело временное. На той же Рублевке жить теперь совсем трудно, там уж по шесть часов в день в пробках стоят, потому как количество первых лиц удвоилось. Но все равно пока это самое дорогое место в России, а даст Бог, еще и дороже будет. На наш век хватит.

И все же я должен сказать, что это очень глупый генплан. Он таким не был, но стал. Он делался в 1990-е годы и был полностью готов в 1999 году. Следующие десять лет его уточняли, но не в смысле идей, а в смысле установления границ зон неустановленных подзон. А за это время многое изменилось. Можно понять проектировщиков. Когда его делали, они наивно считали, что город будет развиваться по капиталистическим законам, и заранее нельзя сказать как. Это в советском генплане можно было сказать: вот тут у нас пройдет метро, а здесь будет школа, а теперь капитализм, и мы не можем никому приказывать. Мало ли какой девелопер придет? Важно, чтобы он не вредил городу: мы его ограничим по высоте, плотности, еще как-то, а дальше – пусть делает чего хочет. Но за десять лет выяснилось, что никакой девелопер просто так не придет. Да и Юрий Лужков в отличие от Владимира Путина как-то подрастерял олигархов: Шалва Чигиринский судится с Еленой Батуриной в Лондоне, Тельман Исмаилов принял турецкое гражданство, Сергей Полонский грозит судом каждому, кто о нем скажет хоть слово, потому что чего ни скажешь – все оскорбление достоинства и деловой репутации. Но генплан, который, по сути, является положенной на карту договоренностью между московскими вассалами о том, как они делят город, делался тогда, когда всех этих неудач еще не было, и они в нем не учтены.

Но по большому счету дело не в этом. Тот олигарх, другой – не в этом суть. Суть в том, что десять лет назад Москва была непостроенным городом. Она была столицей социализма, в которой случился капитализм, а никакой инфраструктуры капитализма нет. Не было офисов, не было магазинов, дифференцированного рынка жилья, ресторанов, клубов, центров досуга: это все надо было строить. Это и был тот ресурс роста, на котором она прожила десять лет. Именно поэтому и можно было просто сказать: вот есть территория, на ней все это будут делать, и с этого мы будем жить. Но этот ресурс закончился. В Москве уже есть офисы, магазины, досуговые центры, инфраструктура капитализма уже построена. Офисы пустуют, рестораны и магазины закрываются, жилье стоит непроданным.

Больше того, 10-летняя эксплуатация этого ресурса продемонстрировала, что управиться с ним не удается. В Москве появилось пять безнадежных проблем. Социальная. Жилье в Москве оказалось инвестиционным инструментом, а основная масса жителей города не может улучшить свои жилищные условия. В городе десятилетиями стоят дома, в которых никто не живет, поскольку это не жилье, а финансовый инструмент, в ожидании роста цен на квадратный метр. Историческая. Москва стала ареной массовой фальсификации исторического наследия по коммерческим соображениям, которая фактически превратила исторический город в его имитацию. Город утрачивает культурную ценность. Экологическая. Наши водопроводные и канализационные сети – наследие советского времени. Они портятся. Ухудшается качество воды и воздуха. Экологические сводки передают ежедневно как сводки с фронтов. Транспортная. Транспортный коллапс Москвы – вещь настолько очевидная, что тут даже не нужны комментарии.

Энергетическая. Это счастье, что во вновь построенных домах никто не живет, что офисы стоят пустые, что в Москве практически исчезло производство. Если бы все, что сегодня в городе уже построено и продано, вдруг заработало на полную мощность, блэкаут повторялся бы в Москве раз в неделю. Все перечисленные проблемы возникли, пока он действовал, и, можно сказать, развиваются в соответствии с планом.

За десять лет все поменялось. Нельзя всегда просто делить землю на земщину и опричнину, когда-то нужно повышать качество активов. А перед нами генеральный план, в котором нет ни одной идеи о том, как это делать. Не то чтобы идеи неправильные, спорные, устаревшие. Их просто нет, только идеи о том, как что делить. Если сталинский и брежневский генпланы были генпланами роста, лужковский по замыслу оказался генпланом ренты с роста, который происходит сам собой. А если он не происходит, тогда это генеральный план стагнации.

Все обсуждение генплана нужно было для легализации. Вероятно, это удастся, и генплан примут. Но любое решение имеет свои издержки. В данном случае издержками оказалось публичное признание, что у Юрия Лужкова нет идеи, как развивать город и что делать с его жителями. Архитекторам нечего наносить на план, а сами они, увы, думать разучились.

вверх