Культура

Леонид Таруашвили
Витрувий как художественный критик и человек античности
III-MMII - 12.05.2002

Но Ликимния, увы, давно уже нет, и Витрувий берет на себя труд переубедить своих современников тем же бесхитростным способом: приводя разоблачающие, на его взгляд, примеры несогласованности изображенного с природной нормой. Таким образом, своим соотечественникам римлянам, прославившимся в веках практической сметкой и здравым смыслом, высокоученый Витрувий усердно втолковывает, что крыша не удержится на стеблях тростника, а фронтон – на подсвечнике, и что из цветка не может вырасти статуэтка, ни полнофигурная, ни в половину своей высоты. Причину аберраций художественного вкуса Витрувий упорно желает видеть в человеческой глупости. По Ликимнию (то есть Витрувию) выходит, что каменные дома, колонны и фронтоны Апатурий потому изобразил стоящими прямо на хрупкой черепице, а не на перекрытиях, где тем следует находиться, что был этот художник родом из Алабанды, а все алабандцы, невзирая на их разнообразные таланты, «вследствие небольшого порока – неумения разбираться в том, что к чему подходит, слывут бестолковыми» (VII,5,6).
Что же до зрителей, то и они от подобных картин глупеют, так что сами легко могут обратиться в «алабандцев или абдеритов» (там же), этих пошехонцев античной древности. Что мешало Витрувию хотя бы только мысленно допустить возможность иного понимания столь чуждых ему композиций, а следовательно – идеи их создателей? Напримеp, что мешало ему представить, что сами фигуры, составляющие композицию, на взгляд зрителя, почти невесомы, а потому без труда могут громоздиться одна на другую, что не сочетания этих предметов противоречат законам природы, но сами предметы, в силу их фантастических свойств, прежде всего их невероятной легкости, их, так сказать, эфирной природы, могут образовывать вместе неправдоподобные на вид, но физически вполне закономерные конструкции. Или пойти еще дальше и допустить, что гротески заманчиво поддразнивают воображение многих зрителей, своей двусмысленностью создавая впечатление, будто изображенное тело в одно и то же время и относительно велико, будучи телом человека, и очень мало, поскольку вырастает из цветка, или будто постройка, поскольку она держится на черепичной кровле, очень легка, но при этом, будучи все же постройкой, достаточно тяжела и т.п. Но в очевидном недопонимании Витрувием живописной природы гротеска можно видеть не только недостаток, но и продолжение неких достоинств, если уж и не его собственных, то хотя бы достоинств той культуры, к которой он принадлежал, иначе говоря – культуры античной. Античность – эпоха глубокого, перманентного кризиса. Ее кризисный характер состоял в начавшейся тогда десакрализации предания, в утрате той наивной, нерассуждающей веры в заданные авторитеты, которая на прежних этапах мировой истории oбecпечивала обществу необходимую стабильность. Впервые осознав единичность своего бытия, человек должен был испытать чувство растерянности, ведь раньше, отождествляя себя с общиной, человек видел в деятельности общинного коллектива гарантию безопасности, а в авторитете старших – гарантию своей правоты. Теперь же он понял, что ему открыта лишь своя собственная воля и свои желания, тогда как чужую волю – даже если это воля соплеменника – ему не дано знать непосредственно,, и что поэтому, полагаясь на других, надо всегда быть сильным caмoмy, дабы в случае нужды защитить себя от превратностей социального бытия. Он также понял, что за произнесенным словом не всегда стоит вера, а за верой не всегда стоит истина, и следовательно, чтобы ее, эту истину, постигнуть, нужны собственные усилия. Так что за первоначальной растерянностью, а скорее – чувством ужаса, должна была последовать глубокая перемена жизненной позиции; идеалом стала самообеспеченность; человек теперь желал стоять на своих собственных ногах, а не прислоняться к надежной на вид опоре. Психические установки принципиально меняются; возникает совершенно новый тип личности – античный человек. В хозяйственной области он проявляет себя неизменным стремлением к автаркии, в области социальной – борьбой за правовые гарантии, в области юридической – нежеланием принимать что-либо на веру без всестороннего рассмотрения и доказательства. В поисках разумных обоснований он подверг критическому пересмотру все основные проявления своей человеческой сущности, будь то мышление, повседневная жизнь или художественное творчество. В результате возникла философия, а с нею и частные науки:логика, право, теория отдельных искусств. Задавшись вопросом о сути, целях и смысле своего бытия, античный человек первым попытался решить этот вопрос, не доверяясь авторитету предания, полагаясь лишь на собственный разум, ибо видел в разуме единственную гарантию надежности ответа. Наиболее радикальным следствием установки на критический пересмотр всех основ оказалось их отвержение, давшее о себе знать релятивизмом в этике (школа киренаиков, отчасти кинизм), агностицизмом и скепсисом в теории познания (софисты, скептики).Но для господствующих философских направлений античности радикализм оказывался лишь первым из этапов умозрения (так, Сократ начинал поиск истины со знаменитой фразы: я знаю, что ничего не знаю),тогда как вторым этапом становилась реконструкция на рационалистической основе традиционных представлений и ценностей (например, идеи божественного миропорядка, нравственных принципов) и даже создание новой мифологии (учение Сократа, Платон, и неоплатоники, Аристотель, хотя и без мифотворчества, и даже Эпикур, который ввел в свою систему учение о богах).Таким образом, перманентный духовный кризис являлся лишь условием – хотя и необходимым условием – бытия античной культуры; существо же ее определялось постоянными и плодотворными усилиями этот кризис преодолеть: обрести заново неизменно ускользающие ценности, утвердив их на новом, рационально проверенном основании.

<<вернуться    далее>>

вверх