|
|
|
Культура
Владимир Седов
Новая забота о городах и архитектура капустника
XX-MMVI - 10.03.2007
Металлические
футболисты как
образ человечества
на дополнительной
итальянской выставке
В этом году официальной темой Венецианской бьеннале значилась: «Город.
Архитектура и общество». Если честно,
то это сразу настораживало, поскольку
невольно заставляло подозревать, что
твоему взору отовсюду предстанут
стенды с заголовками и сюжетами вроде
«Мумбаи – город контрастов», «Сан-Паулу – город контрастов» или даже
«Гаошунь – непростой город». Так оно
и оказалось.
Куратор X Архитектурной бьеннале
Ричард Бердетт (Richard Burdett) в своем
эссе о теме выставки написал о пригородах и фавелах Боготы, трущобах Мехико.
Он прямо говорит о том, что сооружение
фавел, этих осовремененных бидонвилей,
важнее, чем музей Гуггенхайма в Бильбао.
А потому было совершенно неправильно
ждать от выставки чего-нибудь выходящего за пределы высказывания «… – город
контрастов».
Вход в павильон Италии
В главной анфиладе Арсенала один
за другим следовали графики, таблицы
и виды городов с птичьего полета. На
сколько разных видов грязных и безнадежных фавел можно было насмотреться!
Какие только бидонвили, подпольные
притоны и тайные общежития не иллюстрировали основную идею! Зритель шел по
текучим аэрофотоснимкам тех же городов и проникался значимостью проблем
и трудностью их решения.
На выставке.
Портовый город
Впрочем, решать все эти проблемы, похоже, никто и не собирался.
Европа в лице куратора архитектурной
бьеннале перехватила всемирную отзывчивость там, где раньше эта отзывчивость
находилась – у русского народа в трактовке Достоевского и у Государственного
департамента США, – и перенесла ее на
мегаполисы мира. Все увидели, что дело
плохо, европейцы, к тому же, увидели,
что дело плохо везде, кроме Европы, все
ужаснулись (или только приужахнулись),
но ничего архитектурного не предложили.
Только фотоконстатации и графические
ламентации. Да еще при входе два китайских архитектора установили скромную
могилку архитектуры. Акция такая, художественная. Приуроченная к спасению
фавел.
Общежитие в Индокитае
Национальные павильоны откликнулись на вызов куратора. Итальянцы
везде положили пачки брошюр и газет,
намекнув на замусоренность и заброшенность городов. И повесили графики.
Впрочем, они предложили и новый идеальный город, где-то в долине реки По:
прямоугольник нового города-сада Верма,
созданного по проекту десятка разных
архитекторов под присмотром куратора
Франко Пурини. Это очень интересно,
хотя новизна здесь сомнительна (много
здесь и от проектов на бьеннале в Валенсии, и от наших НЭРов), скорее нова
сама идея возвращения к идеалу – ее
очень долго не было, и эта идея успела
обновиться.
В Арсенале.
Макеты-эмблемы
мегаполисов
Французы нанесли вина, нажарили сыра, мяса и лука, навешали таблиц
и фотографий и предложили всем заходящим поесть, попить и переустроить
города, но не сказали – как. Пространство создано – теперь переустраивайте на
сытый желудок. Многие зашли. Простодушные немцы, назвав свою экспозицию
«Превращаемый город», проиллюстрировали идею повсеместного появления
в унылой среде веселеньких вставочек
из современных материалов, а значит,
оздоровления городов. На этом фоне совершенным интеллектуалом, оторванным от
темы выставки, мировых проблем и даже от всемирной отзывчивости, смотрелся
Александр Бродский со своей экспозицией
«Населенный пункт». Павильон России,
спроектированный Щусевым в начале
XX века, был закрыт фанерным футляром лестницы, которая вела в темный
зал. В зале глаза разбегались к островкам света: к окошечку с видом на лагуну,
к коробочке с городом, к рамке с рисованными пешеходами и, наконец, к сияющим
окошкам пятиэтажки, в которых киношные фигуры полуинтеллигентного вида
пили-курили-ругались матом (последнего
не было слышно). Идея общественная
у русского архитектора получилась только
ностальгической, сводящейся к формуле
«жила страна» из песни Маши Распутиной. Российский павильон был переполнен
до краев и макушки этой тоской и жутковатой безнадегой. Но эти чувства были
поданы умелой рукой в безукоризненно
небрежном, а потому абсолютно законченном исполнении, эта тоска пятиэтажек
с Приговым на кухне транслировалась
в Венецию как социальная беда; это был
наш вклад во всеобщую городскую тоску,
заявленную в качестве темы выставки.
далее>>
|
 |
|
