|
|
|
Владимир Седов
Статуя на колонне
XVII-MMVI - 20.03.2006
Колонна Марка Аврелия
в Риме. 180–193 гг.
Начиная с Симеона Столпника,
подвизавшегося на колонне в окрестностях Антиохии, византийский Восток
знал около полудюжины столпников
(Симеон, Даниил, Иоанн, Симеон Дивногорец, Алипий, Феодосий). Все они
устраивали свою монашескую жизнь,
свой подвиг в явном противопоставлении себя на колонне и императорских
статуй старого и Нового Рима: с одной
стороны, была колонна с подвижником-аскетом, посвящающим свою жизнь
борьбе с плотью во имя духа, а с другой – колонна с языческой и «плотской»
статуей-«болваном». Эта контрадикция
поддерживалась и градостроительно: если
в Риме и Константинополе вокруг увенчанных статуями колонн группировались
площади, то вокруг подвижнических
столпов, по крайней мере в двух случаях
– в местах подвига Симеона Столпника
и Симеона Дивногорца, сформировались
«площади» средокрестий огромных базилик, гигантским крестом сходившихся
к открытым площадкам, центром которых была колонна, в или на капители которой
жил почитаемый подвижник. Это
было время отрицания римских ценностей
и преодоления их, оно недаром продолжалось в ранневизантийскую эпоху, с IV
по VIII век – позже такое противостояние
римской традиции стало просто ненужным, поскольку исчез сам римский дух,
утвердилось византийское средневековое
сознание, этими самыми столпниками во
многом и созданное.
На западе и на востоке бывшей
Римской империи в Средневековье
колонны оказались непонятными символами ушедшего времени. И в Риме,
и в Константинополе с них довольно
рано сбросили статуи, и лишь на колонне
Юстиниана до самого конца Византии
ехал куда-то медный император, которого несколько раз описывают русские
паломники («столп чюден вельми толстотою и высотою и красотою, из далеча
с моря видети его. И на верх его седить
Иустиниан Великы на коне велми чюден,
аки жив, в доспесе сороцинском, грозно
видети его, а в руце – яблоко злато
велико, а в яблоце крест» – Стефан Новгородец, XIV век). Византийский историк
XIII века Никита Хониат среди сообщений, обличающих тиранический характер
и взбалмошность императора Андроника Комнина (1184–1185), помещает
рассказ о намерении этого сумасбродного владыки воздвигнуть свою медную
статую на уже существовавшей колонне,
что, видимо, казалось кощунственным
и самонадеянным. Француз Робер де
Клари, участвовавший во взятии Константинополя крестоносцами в 1204 г.,
пишет о том, что две колонны (Феодосия и Аркадия) были уже без статуй и на
их вершинах жили какие-то безымянные отшельники, по всей видимости,
подражавшие столпникам. Он же рассказывает о казни, которой подвергли
крестоносцы императора Алексея Дуку
Мурчуфла: они возвели его на одну из
колонн и сбросили оттуда, причем следили, как прямо падает тело – как статуя,
сбрасываемая с колонны. В этом жутком
рассказе есть отчетливый привкус средневековой борьбы с императорскими
статуями: живого императора побежден-
ной державы сбрасывают, как раньше
сбросили римских языческих императоров в папском Риме.
Х. Штрак, Гладенбек
и Драке
Колонна Победы в парке Тиргартен в Берлине.
1873 г.
Вновь колонны оказались востребованы уже в период Ренессанса. При
папе Сиксте V (1585–1590) на колонну
Марка Аврелия поставили статую апостола Павла, при том же папе в 1588 г.
на колонну Траяна поставили статую
апостола Петра. Тем самым оказалась
заложена новая традиция – помещать на
колоннах христианских героев. Нужно
сказать, что колонна Траяна в ренессансном Риме находилась на окраине,
и большее значение для распространения идеи статуи на колонне имела
расположенная в самом центре населенной части колонна Марка Аврелия,
вокруг которой в 1660 г. была организована площадь, соединенная с главной
улицей, Корсо. Именно эту колонну
(и градостроительную ситуацию) воспроизводили и император Франции
Наполеон I в колонне Великой Армии
(1806–1810, Ж. Гондуэн и Ж.-Б. Лепер)
на Вандомской площади в Париже и императоры Всероссийские Александр I
и Николай I в Александрийской колонне
на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге (1829, О. Монферран). Разница
только в том, что Наполеон в соответствии с историческими прецедентами
поставил на колонну свою собственную
статую, тогда как Николай I водрузил на
«Александрийский столп» статую ангела
с крестом – в соответствии с традициями
папского Рима (но есть мнение о портретности лица ангела, напоминающего лицо
императора Александра).
Колонна у Йенских ворот
в Берлине. 1840-е гг.
Скульптор Х. Раух
Имперскость XIX века прибавила к списку колонн со статуями еще
по крайней мере пять. В Париже на
площади Бастилии в 1834–1840 гг.
поставили так называемую Июльскую
колонну (Ж.-Л. Дюк), которая увековечивала события июльской революции
1830 г., приведшей к власти короля Луи-Филиппа. На вершине этой коринфской
колонны был водружен скульптурный
Гений Свободы. В Брюсселе под сильным
влиянием Июльской колонны на площади
Конгресса в 1852 г. воздвигли колонну
Конституции (Ж. Поларт) в честь революции 1830 г., принесшей свободу Бельгии,
но, в отличие от Парижа, на вершине
здесь оказался не гений, а бельгийский
король Леопольд I. В Лондоне в 1840–1843 гг. на Трафальгарской площади
соорудили колонну адмирала Нельсона
(Э. Бейли, скульптура Э. Лендсира). Это
чуть ли не единственный случай, когда на
вершине гигантской колонны появился
не апостол или ангел, и не император,
а герой войны – прославленный адмирал, принесший Великобритании победу
на море. Зато в Берлине одна крылатая
богиня (1840-е гг., работы Х. Рауха) увенчала коринфскую, поставленную в честь
прусской победы при Ватерлоо, колонну
на круглой площади у Йенских ворот
(теперь Мерингплатц), а другая заняла
верхушку воздвигнутой в честь победы
во Франко-Прусской войне гигантской
колонны Победы в Тиргартене (1873,
Х. Штрак, Гладенбек и Драке).
XX век отринул идею статуи на
колонне, хотя империи в этом столетии
были, а имперских по размаху зданий и монументов других типов было выстроено
предостаточно. Только в Советском
Союзе вскоре после 1924 г. всерьез думали
о замене ангела на Александрийской
колонне статуей Ленина, но из-за сопротивления интеллигентных экспертов
отказались (дело об этом хранится в архиве Института истории материальной
культуры в Петербурге). Недавние годы
принесли в Москву целых две статуи на
колоннах, обе работы Церетели: Георгия Победоносца на Цветном бульваре
и Нику на Поклонной горе. Так что тип
колонны со статуей оказался востребованным в России на рубеже XX–XXI веков,
хотя и в несколько странном, каком-то
прусском что ли, духе. Однако сам образ
статуи на колонне как мемориального
сооружения исключительной силы и художественной убедительности никак не
может быть заслонен неудачными воплощениями, прусскими или московскими.
Идея вознесенной и изолированной архитектурной опоры, увенчанной статуей,
принадлежит к ряду великих открытий,
совершенных античными архитекторами.
<<вернуться
вверх
|
 |
|
