Школа

Владимир Седов
Стиль Вечного мира, или Польский ренессанс в Москве
XII-MMIV - 14.11.2004

Церковь Рождества Богородицы в Рождественском погосте. 1685–1686
Церковь Покрова в Новгородском кремле. 1693–1694

Если взять названные памятники Новодевичьего монастыря, то в декоре их фасадов мы найдем законченную систему, построенную на несколько утрированных и упрощенных, но ордерных принципах. Мы видим узкие колонки, которые «держат» венчающие карнизы, что есть характерная для Ренессанса поэтажная проекция стоечно-балочной системы античности на фасад, мы видим наличники окон, которые состоят из колонок с перехватами, покоящихся на консолях, а также рамок и разорванных фронтонов. Все это декоративное убранство связано с голландским маньеризмом конца XVI в., но не напрямую, а через посредство этого же маньеризма на польской почве. Образцы почти того же самого стиля мы найдем на рубеже XVI–XVII вв. в Данциге (Гданьске), городе, который был связан с Голландией и служил проводником «голландизмов», а также во Львове, где каплица Боимов (1609–1615) и трехглавая часовня Трех Святителей (1578–1591) при Успенской церкви представляют: первая – стиль, а вторая – силуэт и тип, очень близкие стилю и даже типу зданий Новодевичьего монастыря, но отстоящий от них минимум на 70 лет.

Церковь Смоленская в Кривцах. 1708
Церковь Входа в Иерусалим в Новоиерусалимском монастыре. 1690–1697

Проводниками польского ренессансного влияния были уже названные земли внутри Речи Посполитой – Белоруссия и Украина. Но ни в Белоруссии, ни на Украине памятников с точно таким декором нет. И украинские и белорусские православные храмы имеют декор намного более сдержанный (хотя тоже позднеренессансный), а потому никак не могут рассматриваться в качестве источника фасадной декорации стиля Вечного мира. Это значит, что фасадная декорация возникла практически независимо от влияния Украины (с Белоруссией положение сложнее – упомянутые белорусские иконостасы могли повлиять на сложение стиля в Москве).

Надкладезная часовня в Троице-Сергиевой Лавре. 1690-е гг.
Церковь Троицы в Хохлах в Москве. 1696

Вероятнее всего, в Москве около 1686 г. в дело создания стиля пошло все: и отдельные украинские формы, и усвоенные белорусами черты (из иконостасов и изразцов), и увражи полувековой давности с голландскими формами, и впечатления от голландского же и полувековой же давности стиля построек в Данциге и Львове, и даже мебель. Важно лишь то, что даже при понятном заимствовании это был относительно самостоятельный стиль, развивавшийся в хронологическом отрыве от «стиля-донора» и, следовательно, в отрыве от импорта мастеров. Стиль этот в Москве почти сразу сделался столь ясным и продуманным, что его можно было импортировать на Украину, которая только что была пусть не очень активным, но «донором»: уже в 1690-е гг. московские мастера привозят в Киев знакомые нам колонки и наличники, которых в более ранних украинских постройках нет.

Церковь Михаила Архангела в Андрониковом монастыре. 1691–1694
Церковь Казанская в Узком. 1698–1704

Как бы то ни было, новый стиль в его декоративной части сложился сразу, а это говорит как о подготовленности к восприятию, так и о развитом стремлении к воспроизведению ренессансных форм. Внимание именно к польскому позднеренессансному стилю – самый главный вклад украинской и белорусской культур в сложение новой московской архитектуры. В остальном все произошло каким-то сказочным образом: только что ничего не было, а потом сразу возникают здания, «одетые» такой изысканной и сложившейся декорацией, какой ни в Белоруссии, ни на Украине мы не найдем. Скачок от польского позднего ренессанса в Москву был сделан, и Москва сразу же «обошла» посредников, позволивших сделать этот скачок и направивших усилия московских мастеров не на польское же барокко, развивавшееся в это время, а на уже отошедший в прошлое польский ренессанс с голландским оттенком.

Следует особо отметить какой-то восторженный характер нового стиля: создается впечатление, что и мастера и заказчики с одинаковым восторгом всматриваются в центрические формы храмов, в правильность симметричных фасадов, в гармоническую соподчиненность ордера и в изысканную резьбу колонн и наличников. Это было добровольным подчинением определенной и достаточно жесткой системе. Это подчинение системе и ее развитие – свидетельство сознательного движения по пути вестернизации, обращения к Западу и его культуре. Если предыдущие опыты с фрагментарными заимствованиями сначала из итальянской ренессансной, а затем немецкой маньеристической архитектуры были очень ограниченными и касались деталей, то новый стиль был исчерпывающим и всеохватывающим. Он касался и типологии архитектуры, и ее декора, и прикладного искусства, и живописи, и скульптуры, и гравюры – всего круга будущих «изящных искусств».

<<вернуться   далее>>

вверх