Школа

Владимир Седов
Елизаветинское барокко в Москве, или В тени Растрелли
VIII-MMIII - 30.11.2003

В.С.Обухов. Проект ризницы у собора Донского монастыря. 1748. ГНИМА

Двадцать лет царствования Елизаветы Петровны (1741-1761) должны были отразиться в архитектуре Москвы хоть с каким-нибудь своеобразным оттенком - хотя бы потому, что до этого десять лет правления Анны Иоанновны дали такой особенный оттенок московскому зодчеству. Однако найти это своеобразное направление оказывается чрезвычайно сложно: на поверхности, среди известных московских построек, на первый взгляд, нет ничего определенного, ничего значительного или хотя бы имеющего свою физиономию.

В Петербурге и загородных резиденциях это двадцатилетие прошло под знаком Франческо Бартоломео Растрелли (1700-1771), создавшего свой стиль. Архитектура Растрелли отличается как от петербургской архитектуры аннинского времени, так и от одновременной ей позднебарочной архитектуры Европы: это самостоятельный вариант большого стиля, обладающий своим набором излюбленных приемов и своим композиционным и декоративным видением. Все царствование императрицы Елизаветы этот «личный», авторский стиль и заполняет; никакой другой архитектуры в Петербурге в это время не было, да и быть, видимо, не могло: Растрелли был поистине гениален в изобретении новых сочетаний из своих характерных приемов, а его ученики и коллеги находились полностью под обаянием или под властью его дарования.

Церковь Покрова в Покровском-Рубцове. 1745-1748
Церковь Николая в Федоровском. 1754

Церковь Смоленская в Троице-Сергиевой лавре. 1746-1748
Церковь Никиты Мученика на Старой Басманной. 1751

Растрелли творил прежде всего для императорского двора, а потому перемещения двора в Москву или в Киев перемещали его архитектуру вместе с двором. В Москве знаменитый архитектор строил довольно много: еще при Анне Иоанновне по его проекту были выстроены дворцы Зимний Анненгоф в Кремле (1730-1731) и Летний Анненгоф в Лефортове (1731-1735), а при Елизавете Петровне в том же Лефортове в 1741-1742 г. к коронации императрицы были построены Зимний дворец и Оперный дом. Дворец в Лефортове в 1753 г. был заново сооружен все тем же Растрелли после пожара. Ему же принадлежат и проекты загородных дворцов под Москвой: в Перове (1747-1748), усадьбе фаворита Елизаветы графа А.Г.Разумовского, и в усадьбе Покровское-Рубцово (1752), которой владела сама императрица. Он же составил проект нового императорского дворца в Кремле (1749). Все эти постройки были деревянными и не дошли до нашего времени, но сохранившиеся чертежи и изображения на гравюрах говорят о великолепии их архитектуры, целиком укладывающейся в русло творчества Растрелли. Не менее чудесной и впечатляющей была единственная церковная постройка Растрелли в Подмосковье -ротонда с шатром (1756-1759) в восстановленном после падения соборе Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, где проект придворного мастера воплощал живший в Москве архитектор К.И.Бланк.

Церковь Спаса в Телешеве. 1759
Церковь Пахомия в Высоко-Петровском монастыре. 1753-1755

Церковь Спаса на Болвановке. 1749-1755
Церковь Троицыв Голочелове. 1752

Могло ли в Москве существовать хоть что-нибудь своеобразное рядом с такой фигурой, как Растрелли? Помимо Растрелли в России, конечно, существовала архитектура самостоятельная, но провинциальная и запаздывающая по набору приемов: можно вспомнить целые региональные школы, возникшие в Суздале, Великом Устюге или Костроме. Но Москва не Суздаль, и в ней трудно предположить наличие такой же архаичной по приемам и традиционной по способу мышления архитектуры в елизаветинское время. Для Москвы учеными была предложена другая «схема своеобразия»: здесь работал архитектор князь Дмитрий Василевич Ухтомский (1719-1775), создавший свой вариант барокко, по сравнению со стилем Растрелли - более национальный и основанный на местных традициях. Ситуация была «изобретена», по всей видимости, по аналогии с эпохой Екатерины II: при ней в Петербурге царствуют архитекторы-иностранцы и почти иностранный Старов, а в Москве вершит свою архитектуру национальный гений -Баженов. Для более раннего, елизаветинского времени получалась похожая картина: в Петербурге владычествует граф Растрелли (все же - иностранец), а в Москве умно и с оглядкой на традицию работает русский князь Ухтомский. Эту схему придумал еще в начале XX века москвич Игорь Грабарь, а потом подхватили и развили ученые сталинского времени (среди них - тот же Грабарь), когда столица уже была в Москве и было неудобно отдавать первенство в архитектуре (или где бы то ни было) столице северной, отставленной. Эта схема присутствует и в самых недавних работах. В ней есть только один видимый изъян: Ухтомский возглавил архитектурную команду в 1747 г., а до этого работал под руководством И.Ф.Мичурина (после длительной работы в Москве послан в 1747 г. в Киев на строительство Андреевской церкви по проекту Растрелли) и присланного из Петербурга И.К.Коробова (работал в Москве в 1741-1747 гг.). Так что до 1747 г. Ухтомский не мог контролировать стиль московской архитектуры. Ухтомский действительно существовал как архитектор и даже руководил своей архитектурной командой, в которой выросли многие значительные зодчие Москвы середины - второй половины XVIII в. (П.Никитин, А.Кокоринов, С.Яковлев, М.Казаков), но те его постройки, о которых есть сведения, не показывают такого своеобразия, о котором говорилось в литературе. Знаменитые и уже не существующие Красные ворота, построенные под руководством Ухтомского (1753-1757), никак не могут считаться авторским произведением князя: они буквально повторили в камне стоявшие здесь же деревянные триумфальные ворота, поставленные к коронации Елизаветы Петровны (1742) по проекту петербургского зодчего М.Г.Земцова. Колокольня над Воскресенскими воротами Китай-города, проект которой подписан Ухтомским (1753), не выходит за рамки типа и убранства, принятых в эпоху Растрелли, а в спроектированном архитектором комплексе Госпитального и Инвалидного домов (1757-1759) расположение корпусов и композиция поставленного посредине собора определенно напоминают комплекс Смольного монастыря Растрелли. Те же здания, которые приписывают Ухтомскому, а именно церковь Алексея Митрополита (1748-1751) и Никиты Мученика на Старой Басманной (1751), не выказывают своей принадлежности одному мастеру с выработанным почерком: они достаточно разные и довольно сильно отличаются от церкви Николы Заяицкого (1751-1759), достоверно построенной руководителем московской архитектурной команды.

далее>>

вверх