|
|
|
Что делают ньюсмейкеры?
XXIII-MMVIII - 31.03.2008
СЕРГЕЙ СКУРАТОВ
Вилла в Хилковом переулке. Ул. Остоженка, д. 33/7, строение 3
Архитекторы: С. Скуратов, А. Горожанкин (ГАП), И. Ильин, М. Горожанкина (мастерская
«Сергей Скуратов ARCHITECTS»)
Это удивительный дом,
доводящий типологию роскошной
современной виллы, приютившейся
среди исторических памятников
в центре города, до некоторой
степени крайности. Вилла огромная – больше 2500 метров, и она
целиком – почти целиком – закопана под землю. А именно: площадь
видимого снаружи и выступающего над поверхностью объема
составляет меньше одной десятой части всего дома. Дом-бункер,
дом-шкатулка, дом с секретом.
Контекстуальный, подчиненный
окружению и незаметный. Ультрасовременный, острый, очень
модернистский. Начиненный
противоречиями.
Итак, дом контекстуален. Участок, на котором он будет построен,
находится во дворе «Тургеневского
дома» – деревянного ампирного
особняка на Остоженке, 37, в котором жила мать писателя Варвара
Петровна, арендуя его в течение
нескольких лет начиная с 1841
года. Тургеневу в это время было
немногим больше двадцати, и он
время от времени приезжал к матери и жил у нее, сбегая к друзьям
во время особенно острых приступов крепостнического самодурства
родительницы. Известно, что эту
усадьбу Тургенев описал в известной
каждому школьнику трогательной повести «Муму». Причем у всех
героев истории были реальные
прототипы: жестокая барыня –
мать писателя, Герасим – дворник
Андрей, действительно утопивший
своего щенка по приказу барыни. Сейчас легендарный дом имеет
статус памятника истории и культуры, однако его занимают офисы
и его состояние – плохое, дом давно
требует реставрации или хотя бы
ремонта.
Заказчик купил во дворе
Тургеневской усадьбы участок
с двухэтажным хозяйственным
флигелем, сильно перестроенным
и полуразрушенным. По проекту
флигель должен быть снесен и заменен новой подземной виллой,
видимая часть которой будет даже
ниже существующего старого
домика. Одновременно со строительством на средства заказчика
будет отреставрирован главный дом
«Тургеневской усадьбы».
Наземная часть виллы, спроектированной Сергеем Скуратовым, очень
деликатно относится к контексту.
Рядом, в глубине Хилкова переулка, на месте соседней деревянной
усадьбы, сейчас завершается строительство 6-этажного дома компании
«Баркли», который резко повысил
высотную планку квартала. Однако
вилла Скуратова не продолжает
этот почин по выращиванию города
вверх, напротив, она – его масштабная противоположность, потому что
внешняя, видимая снаружи часть
виллы в итоге будет даже ниже, чем
сносимый флигель. А двускатная
кровля виллы вторит треугольному
вальмовому силуэту крыши «Тургеневского дома».
Однако «конек», излом двух кровельных граней, здесь проведен не
продольно посередине, а по диагонали, отчего любимая москвичами
двускатность сместилась к слегка
срезанным углам объема, а торцы
стали неправильными асимметричными четырехугольниками. Плоскость того из них,
который
обращен в переулок и служит
входом в дом, превращена в подобие перспективного портала – грани
углубляются к центру, где вместо
двери помещена сравнительно
тонкая каменная плита со стержнем посередине. Плита вращается
вокруг оси-стержня, открывая или
закрывая одновременно въезд в гараж и вход в дом. Процесс движения
плиты должен производить впечатление сродни фантастическому
кинофильму. А когда вход закрыт,
снаружи нет признаков традиционной двери.
Признаков обычных окон у дома
тоже нет. Поверхность внешнего
объема задумана из пластин стекла
и тонкого мрамора, чередующихся
в спонтанном порядке. Мрамор –
зеленоватый камень с тонкими
черными прожилками, мягкими серыми разводами и холодными
металлическими вкраплениями.
По современной китайской технологии слой этого камня толщиной
2 миллиметра наклеивается на закаленное стекло – такая изысканная
комбинация достаточно прочна, но
пропускает свет, подобно фарфору
или нефриту, которыми славился
Древний Китай.
Таким образом, внешний павильон
подземной виллы служит одновременно входом и световым фонарем.
Каждая его плоскость пропускает
дневной свет. А редкостный восточный материал, который в Москве
используется впервые, превращает
сооружение в утонченный аттракцион. Днем снаружи зеленоватый
цвет камня и стекла будет сливаться
в сложную и непроницаемую для
глаза поблескивающую фактуру.
Благодаря общему для всех пластин
зеленому оттенку вилла прекрасно
маскируется в пейзаже – летом
среди окружающих деревьев сооружения будет практически не видно.
Зимой графика прожилок вступит в резонанс с рисунком черных
древесных ветвей.
А внутри дневной свет, преломленный прихотливым узором
мраморных прожилок, создаст
странную атмосферу, основанную на смутных философских
ассоциациях.
Под землей спрятаны три этажа.
Первый, вернее, минус первый,
ближе всего к дневному свету и поэтому жилой. Гостиная расположена
в центре, потолок над ней прорезан и пропускает свет из входного
объема верхнего дома-«фонаря».
Но этого света мало, поэтому во
дворе, вровень с землей, задуманы
три стеклянные плоскости – слева
и справа от «дома-фонаря». Одна
из них освещает детские комнаты,
другая расположена над душевой и, наконец, самое большое
«окно в земле» предназначено
для зимнего сада, задуманного во
втором подземном ярусе. В первом
этаже пола над садом нет, чтобы
свет проходил беспрепятственно
и чтобы жильцы могли любоваться
на подпольные деревья с балкона
гостиной.
Таким образом, возникает два
двухсветных пространства: гостиной и зимнего сада, параллельных,
но смещенных одно относительно
другого по высоте и поэтому не
слитых в одно, а как будто бы
соприкасающихся и перетекающих
одно в другое.
Минус второй этаж, в котором
планируется посадить дерево, целиком посвящен развлечениям.
С одной стороны здесь сад, с другой
бассейн, сауны, солярии, фитнес
и прочее. Они разделены стеклянной стеной – прозрачной, чтобы
все было видно, но не пропускающей пар из водной части в садовую,
чтобы не вредить растениям.
В потолке над бассейном проделано небольшое окошко, ведущее
куда-то в район хозяйской душевой; в потолке над фитнесом – окно
в детские комнаты (а там, соответственно, стеклянный пол). Дневной
свет, таким образом, постепенно
растворяясь, проникает до второго
яруса и даже освещает там
растения, а на другой половине –
выстраивается в подобия световых
колодцев, то ли передающих свет,
то ли дающих возможность обитателям дома увидеть друг друга
через окна в полу-потолке. От этого
ярусы становятся проницаемыми,
пространство – слитным, перетекающим, воздушным, несмотря
на подземность. Вторя наземному
ярусу, стена бассейна сделана из
того же полупрозрачного и подсвеченного изнутри камня.
Третий этаж – технический, в нем
гараж, соединенный с поверхностью лифтом, помещения для
охраны и прислуги. Очевидно, что перед нами новый
этап развития некоторой архитектурной типологии – большой
и роскошной городской виллы,
закопанной в землю. Три года назад
поблизости, в Молочном переулке,
для того же заказчика, главы «Rose
Group» Бориса Кузинца, архитекторы группы «Меганом» построили
его личную «виллу Остоженка», два
этажа которой расположились под
землей, а два – сверху. Это событие
дало старт развитию новой архитектурной типологии московской
городской виллы, интровертной,
углубленной в грунт и в свою внутреннюю жизнь, но расположенной
в историческом центре близко от
Кремля. Сергей Скуратов доводит
тему до логического завершения.
По мнению автора, в Москве сейчас
сложно найти красивые виды.
Если подняться высоко, на уровень
пентхаусов – оттуда открывается
пестрая и отнюдь не гармоничная панорама мегаполиса. А если
хочется природы – надо жить за
городом. От себя добавим, что
вырастить высокую башню в центре
Москвы почти невозможно. Поэтому
роскошный «двухтысячник», будучи
перенесен в город, закапывается
в землю, добавляя к гигантской
площади шикарное местоположение
и становясь вдвойне исключительным – не так уж много может
возникнуть частных вилл в центре
сегодняшней Москвы.
Все вместе не может не вызывать
массы разнообразных ассоциаций:
с космическим кораблем или с комфортабельным бомбоубежищем;
с подземным городом из фантастики шестидесятых. Парадокс в том,
что эти неизбежные аналогии архитектурой не столько поддержаны,
сколько опровергнуты: корабль –
в земле, бункер – прозрачный,
вместо города-бомбоубежища
в грунт закапывается роскошная
вилла. Но суть даже не в парадоксах и ассоциациях, а в том, что
они возникают в таком количестве. Это несомненный признак
того, что перед нами вещь, достойная интереса и внимания, в чем-то
первая, в чем-то уникальная. Мне
она нравится архитектурной лиричностью, нарастающей, как кожа,
на тело роскошного и в чем-то
даже резковатого модернистского
объекта. Акварельностью, многослойностью, «восточной»
многозначностью. Всем тем, что
позволяет автору сомневаться: то
ли в таком доме мог бы жить философ-интроверт, то ли совершенный
гедонист.
Юлия Тарабарина
вверх
|
 |
|
