Оксана Рудченкоа
Талисман
II-MMI - 20.12.2001

Париж 1900 года, время декаданса и расцвета стиля Ар Нуво. Этот болезненно-утонченный стиль, с его бесконечно длящимися линиями, расплывчато-неясными изображениями то ли растений, то ли живых существ, уже покорил Европу. Его миражами упиваются все, и в его интерьерах, возникших как будто из подводного мира, чувствуют себя как рыба в воде даже не столько истинные декаденты - поэты и художники, любители абсента, -сколько «новые французские» Третьей республики. 

Разбогатевший буржуа, какой-нибудь преуспевающий финансист - вот главный потребитель этого стиля и клиент всего множества коммерческих фирм, выпускающих модную мебель.

Петр Кончаловский. 
Портрет Георгия Якулова. 1910 г. 
Художник, публицист, теоретик искусства - Якулов, по воспоминаниям современников, в жизни отличалдся внешней изнеженностью и подчеркнуто европейским лоском. Поместив его в экзотическую обстановку, Кончаловский открывает для всех его темперамент , безудержную человеческую и творческую энергию.

Для него Зигфридом Бигом в Париже открыт магазин «Maison de Art Nouveau», для него главный столичный дизайнер Эктор Гимар превратил входы парижского метро (модная новинка) в беседки из извивающихся водорослей. Ар Нуво позволяет приобщиться к остросовременному. 

Главным событием Парижа 1900 года была Всемирная выставка, модный финансист не может туда не пойти. Там, посреди изнеженной мебели Эктора Гимара, Эмиля Галле, Анри ван де Вельде, пуристской Чарльза Макинтоша он видит мебель итальянского дизайнера Карло Бугатти, которая представляет собой что-то немыслимо эксцентричное - смешение мавританских, египетских, японских, буддийских мотивов, невероятное сочетание материалов - медь, олово, слоновая кость, пергамент, шелка. При этом эта буйная галлюцинация вызывает всеобщий восторг. 

Финансист заказывает себе из Милана такой гарнитур и ставит его в своем кабинете. Ему есть чем похвастаться - это одно из лучших достижений современной культуры, вещь с Всемирной выставки. Но разве он не боится, что эта экзотика отпугнет его опасливых клиентов? 

Эпоха Людовика XVI, вторая половина 70-х -8о-е годы XVIII века.

Петр Кончаловский. 
Портрет Всеволода Мейерхольда. 1937-1938 г. 
Гениальный режиссер-эксперементатор, обладавший к тому же эффектной острохарактерной внешностью, становился моделью для многих художников и фотографов. На этом портрете он предстает перед нами как загадочный восточный гуру, погруженный в свой недоступный и никому неведомый мир.

Для Франции это уже второй классицизм, для остальной Европы - первый, но все с одинаковым рвением кинулись открывать для себя античность. Не так давно обнаружены Помпеи, греческая Иония. И архитекторы, художники, декораторы, краснодеревщики всех стран заняты серьезными штудиями классических древностей. Европа покрывается дворцами в виде античных храмов, виллами в виде терм и статуями правителей в виде олимпийских богов. В интерьерах теперь - симметрия, изысканная и чуть холодноватая сдержанность, в мебели на смену курватурам приходят прямые линии, конструкции не спрятаны, а напротив, артикулированы. Забыта легкомысленная декоративная преизбыточность рококо, хочется ясности. 

На смену чувствам приходит рацио. Франция пока благоденствует под сенью просвещенного абсолютизма, король занят то войной, то охотами, придворные плетут интриги, а в поместьях уже вовсю творят великие философы-энциклопедисты, и их стараниями революция уже не за горами. 

Представим себе, что все эти персонажи встречаются на костюмированном балу в Версале. И туда надлежит являться только в китайских костюмах. В парке понастроены пагоды, китайские павильоны, набитые лаковой мебелью и фарфором, в Большом дворце устроены китайские спальни, кабинеты, оранжереи. И решительно все - и сам просвещенный монарх, и его фаворитки, и их мужья-генералы, и философы-моралисты внезапно оказываются китайцами. И в данный момент для них нет занятия важней и интереснее, чем сосредоточенная игра в шинуазри. И так — при всех дворах, считающих себя европейскими. Той же китайщиной забавляется в этот момент у себя в Царском Селе просвещенная государыня Екатерина Великая, отвлекшись от составления Свода законов Российской империи и переписки с Дидро. 

Просвещение — и какие-то восточные сказки. Зачем философу переодеваться мандарином?

<<вернуться   далее>>

вверх