Григорий Ревзин  
Покой и катарсис  
XII-MMIV - 31.10.2004

Андреа Палладио 
Вилла Пизани близ Монтаньяны. 
1550-е гг.

Это создает восточный колорит постройки. В переживании веса в восточной культуре есть своя специфика. Меч короля Артура не в состоянии поднять ни один рыцарь, меч мастера Фу летает, как невесомое перо, богатырь Святогор с трудом носит по земле свое собственное тело, самурай парит в воздухе, как бабочка, христианский святой обретает просветление тогда, когда ощущает, что держит на своих плечах тяжесть всего храма, восточный гуру – когда полностью теряет ощущение своего веса и может взлететь над землей на небольшую высоту, не меняя позы лотоса. Стены христианских соборов достигают трехметровой толщины, стены японских храмов создаются из рисовой бумаги. Там, где классическая культура ищет вес, тектонику, тяжесть, восточная – невесомость, полет от дуновения ветра. То, что вы парите в стеклянных параллелепипедах над хаосом земного ландшафта, это, разумеется, очень восточное ощущение.

Однако оно же – и ощущение модернизма. Авангардная архитектура начинается с желания взлететь («Летатлин»). Она изолируется от игры тектонических сил санитарным кордоном пустоты пропущенного первого этажа – воздух вместо цоколя у Корбюзье. Она не гармонизирует ландшафт, она относится к нему как к недружественной хаотической поверхности, которую можно аккуратно щупать ножками тонких столбиков. Она в буквальном смысле не желает быть недвижимостью, она, напротив, хочет двигаться. Это архитектура экстерриториальности, и залогом экстерриториальности оказывается невесомость.

Там, где модернизм ищет покой, классика ищет катарсис – и искать здесь покоя бессмысленно. Но как быть с виллами?

Андреа Палладио 
Вилла Пойяна. 
1540-е гг.

Палладио помещает свой рассказ о виллах после описания городских зданий. На вилле «душа, утомленная городскими треволнениями, находит великое отдохновение и утешение и на досуге может предаваться наукам и созерцанию. Недаром ради этого древние мудрецы прибегали к уединению в подобных местах, где … они легко могли достигать самой блаженной жизни, какая только доступна на этом свете». Это принципиально важно. Попавшая на виллу душа у Палладио утомлена, ищет уединения и созерцания совсем не случайно. Это очень традиционная душа.

Литературная традиция, связанная с описанием виллы, огромна. Покой – один из устойчивых мотивов этой традиции, но это специфический покой – покой вопреки. Начиная с Горация и Плиния и кончая Толстым и Черчиллем жизнь на вилле (в усадьбе) противопоставляется городской жизни как покой – суете, чистота – греху, философия – политиканству, список оппозиций можно развивать долго. Важно понять, что вилла – это вовсе не сельский дом, это сельский дом городского человека. На виллу человек попадает из города, он здесь уединяется, он бежит из гнезда греха и порока, ища покоя и созерцания. Заметим, что им он предается весьма недолго, а практически сразу же начинает заниматься критикой городской жизни. Гораций, стыдящий городских богатеев за размягченность нравов и забвение правил древней простой морали, и лорд Черчилль, стыдящий лорда Чемберлена за пацифизм и забвение героического духа Британии, дуют со своих вилл в одну дуду.

Вилла тем самым оказывается экстерриториальным жанром. Это не место действия сил, но место созерцания их действий, и в этом смысле по своей природе вилла родственна той специфической экстерриториальности модернизма, о которой мы говорили. Но это принципиально иная экстерриториальность. Она выстроена на иных основаниях, и здесь диалог между модернизмом и классикой выступает особенно наглядно. Одного и того же результата они пытаются добиться принципиально разными средствами.

Говоря о выборе места для виллы, Палладио перечисляет следующие условия. Во-первых, «нужно выбирать место, как можно более удобное для поместья и расположенное на самой его середине». Во-вторых, «строить на местах возвышенных и привольных». В-третьих, вблизи проточных вод, так, чтобы они там ни в коем случае не застаивались. Нельзя строить в долинах, ибо «здания, скрытые в долинах, издали не видны и из них не видна даль, они лишены всякого достоинства и величия». Но и не следует на горе, «где ветры будут чрезмерно неистовы». Следует – посередине.

Вилла оказывается местом середины пространства – она находится в центре владений и на средней высоте, не в долине, не на горе, а на возвышенности. Воздух на ней не должен стоять, но и ветер не должен дуть неистово – это должно быть какое-то среднее дуновение. Вода на ней, то же самое, не должна стоять, но и не должна течь слишком бурно. И так далее. Это – место равновесия всех сил природы, место, где они находятся в состоянии примирения, место изначальной гармонии. Стоит вспомнить планы вилл Палладио с их ярко выраженной идеей «середины», центра, всестороннего равновесия, и станет ясно, что здесь в принципе действует та же логика «проявления» внутренних сил ландшафта, что и во всех иных жанрах классической архитектуры. Просто сама земля, на которой стоит вилла, есть место спокойствия. Именно поэтому покой не становится архитектурной формулой, которую можно перенести в другое здание. Ведь свойства ландшафта нельзя перенести.

Термин «недвижимость» имеет в русском языке экономический смысл, но я полагаю, что в нем при желании можно увидеть более глубокое философическое значение. Ведь если архитектура понимается именно как недвижимое, то она, следовательно, должна относиться к характеристикам ландшафта, быть чем-то вроде гор, полей, леса, чем-то, что не мыслится способным к перемещению. Нельзя сказать, что данная, скажем, гора здесь неуместна – это звучит дико. Архитектура должна обладать какими-то такими же характеристиками. Этого, в сущности, можно добиться только одним путем. Нужно поставить архитектуру так, чтобы возникло ощущение, что окружающий ландшафт нуждается в ней, что без нее он обладает чертами какой-то неполноты. Классическая архитектура существует именно по таким законам недвижимого, встроенного в ландшафт. И в этом ее ответ на экстерриториальный полет модернизма.

ИВАН ЧУВЕЛЕВ (Студия АРХ4): Покой – это состояние конкретных мозгов. Переживание покоя может возникать где угодно. В русском языке было слово «покойно»: кресло, в котором «покойно сидеть». А моей жене, Наташе Лобановой, покойно в центре Москвы, она привыкла засыпать под шум города. Окружение разное – а состояние покоя одно. Архитектура является, в конечном итоге, оболочкой этого субъективного состояния. Форма оболочки со временем меняется. Нельзя описать эту форму как совокупность пространственных и композиционных характеристик. Это может быть и классический ордер, и модернистская форма, это могут быть конструкции других видов, которые сейчас стали применяться. Такие понятия, как статичность, осевая симметрия, выраженный фасад – вовсе не синонимы покоя. Рейхстаг, например. В то время как текущая река может индуцировать это состояние, равно как и «текущая» современная архитектура: архитектура «без фасада» (есть ли он у Мариинского театра Перро?), архитектура, работающая с пластикой земли, пластикой движения. Для меня архитектура покоя – это архитектура созерцания, например капелла Роншан.

АЛЕКСАНДР СКОКАН: Покой в архитектуре? Знаете, раньше было – здание расположено «покоем» или «глаголем». Интересно… Для меня покой – категория естественная. Может быть, я для себя называю это состояние как-то иначе – гармония, благополучие, отсутствие напряженности. Отсутствие надуманных конфликтов. По мне – это благо. Хотя покой, равно как и его отсутствие – состояния архитектуры, детерминированные ситуацией. Все определяется уместностью того или иного объекта в том или ином контексте. Если здание вырастает из места, сообразуется с ним, то и архитектура движения становится в каком-то смысле архитектурой покоя – она не раздражает своей нарочитостью. Вот последний проект Захи Хадид для Неаполя. Я относился к этому автору довольно скептически, но когда я увидел этот конкурс и ее ответ в ряду других, стало понятно, что это самое точное и удачное высказывание. А вообще – идеальная архитектура покоя это здания, расположенные в природном ландшафте: русские усадьбы, виллы Палладио. Городская ситуация – это ситуация непокоя, и «успокоить» ее невозможно.

<<вернуться

вверх