|
|
|
Современная классика
Григорий Ревзин
Античность на будущее
XXIX-MMIX - 16.12.2009
Главный фасад дома
Проект этого дома, построенного Максимом Атаянцем в Лисьем Носу под
Петербургом, мы публиковали в VIII
номере ПК. Прошло шесть лет, дом построен.
Фрагмент мраморного портика главного фасада
Тогда, в проекте, была литература.
Замысел дома был своего рода фабулой
романа из параллельной истории – будто
бы римская цивилизация дошла до Балтики, и вот перед нами дом гиперборейского
прокуратора. Он строит себе
дом кирпичный, местными силами и из
местных материалов, но в своей родной
Италии заказывает единственный мраморный портик, который везут морем
и приставляют к его дому. И весь дом оказывается своего рода реликварием для
этой заморской диковины. Нужно было
представить себе, как бы это было, как
выглядела бы эта первая попытка выстроить Рим у Невы.
Обломы кирпичного карниза
Теперь началась жизнь. Теперь
перед нами жилой дом в конкретном
месте. И, глядя на него, раздваиваешься,
не зная, чего искать – то ли той литературы, то ли сегодняшней реальной жизни.
Свод над портиком. Фресковая роспись Максима Атаянца
С литературой все в порядке. Каким
бы ни был дом дальше, за фасадом, как ни
развивался бы он в глубину, все равно тут
возникает ощущение, что в художественном смысле весь он – это алтарь этого
портика, любовно укрытого глубокой аркой,
хранящей сахарную белизну мрамора.
Этот эффект в реальности даже усилился.
Хотя Лисий Нос – это один из самых элитных поселков петербургского побережья,
это все же не Барвиха, здесь еще вполне
ощутима структура советского дачного
поселения с его специфическим малобюджетным счастьем, крытыми рубероидом
террасами из вагонки выцветших веселеньких расцветок и крупным камышиным
гладиолусом, выросшим к 1 сентября за штакетником. К этому стоит добавить не
просто ровность финского побережья, а отсутствие рельефа как категории. Античный
мраморный портик в этом
контексте смотрится как радуга в пещере,
которую, разумеется, если уж она здесь
случилась, надо беречь и охранять.
Керамический лев
С жизнью чуть сложнее. Это очень
небольшой дом, а его замысел требует
музейного пространства. Именно музейной по характеру ощущается главная ось
дома с центральным залом, заменяющим
античный атриум. Выполненная Атаянцем мозаика с рыбами на полу этого атриума
(напоминание об имплювии – бассейне
в атриуме древнеримского дома) подчеркивает эту музейность – перед нами как
будто бы зал для демонстрации античных древностей. Фактически рядом с этой
осью, справа, архитектор расположил
вторую, параллельную, как бы для жизни.
Там довольно изысканное чередование
малой гостиной, каминного зала и большой гостиной, выходящей на задний
дворик, но, глядя на нее, невольно думаешь, что хозяева, из деликатности,
постарались увести собственную жизнь в сторону, чтобы не загромождать ею музей.
Фрагмент колоннады внутреннего двора
Вообще этот дом так устроен, что
жители будто ушли в подсобные помещения. Основные комнаты спрятаны на
втором этаже, на периферии, не участвуют
в жизни дома. Нет, конечно, это весьма
достойные помещения, с прекрасными
кессонированными потолками, большими
окнами, мастерски спрятанными за балконы на втором этаже, там очень милая
парадная кухня и роскошные, как это принято в современных домах, санузлы, но все
это подчинено, так сказать, задачам сохранения памятника и скрыто где-то на
периферии. Пожалуй, более приватный, более,
если угодно, бытовой масштаб появляется только на заднем дворе с его уютной
дорической галерейкой, примыкающей
к ней очень светлой гостиной и двориком
с маленькими античными термами.
Колоннада двора
Отчасти настроение в этом доме
напомнило мне дома-музеи известных деятелей культуры, науки и искусства, не
то чтобы очень часто посещаемые группами экскурсантов, но как бы предполагающими
такую возможность. Я попытался
представить себе, как себя должен ощущать хозяин такого дома, и, честно сказать,
не то чтобы смог. С одной стороны,
это, конечно, довольно возвышающее чувство, поднимающее собственное достоинство
– ощущать себя обитателем музея
себя самого. С другой, ты как-то слишком много места отдаешь не столько себе,
сколько архитектуре – с ее логикой, чередованием пространств и эффектов –
архитектуре ради нее самой.
Задний двор
Ей-то, конечно, хорошо. Она тут
много про себя думает, многое придумывает, вообще интересно проводит
время. Чего стоят кирпичные колонны
и сложные кирпичные профили на
фасаде – не формы, а целая диссертация на тему бытования ордера в дальних
провинциях. А термальные окна главного зала? А роспись главной арки над
мраморным портиком – этакая реконструкция римских гротесков? Дом полон
«вкусных» профессиональных деталей,
частностей, эрудированных античных
меморий, которые не могут не трогать.
Но людям-то каково?
Фрагмент портика садового фасада
Сначала я просто проникся к ним
большим уважением – все же редко кто
позволяет отвести большую часть своего
дома просто под архитектуру, для ее самопроявления и красоты. Но потом мне
все же показалось, что это не совсем так,
и в этом есть своя, несколько необычная,
вернее, очень повседневная, но не вполне
осознаваемая функция.
Центральный холл с напольной мозаикой
Этот дом действительно выстроен
так, будто это реконструкция дома
гиперборейского прокуратора у Невы.
Но его хозяин – это не древний римлянин, он вполне современный человек. Просто
он каким-то образом получил
этот дом и обживает его. Когда вы оказываетесь в любом старом замке, старом
дворце, палаццо, которое еще не превратилось в музей, но в котором живут люди,
вы обнаруживаете, что они никогда не
используют его целиком. Там всегда остаются пространства, иногда очень
значительные, которые почти не используются, в лучшем случае через них проходят
раз в день, чтобы перейти из одной
жилой комнаты в другую. Тем не менее,
никому не приходит в голову, что они
лишние. Именно они создают ощущение
естественности этого дома, его укорененности в жизни. И это именно то, чего
обычно
лишены новые дома, придуманные строго
в соответствии с функциональной программой жизни их хозяев. Проходят
десятилетия, прежде чем эта программа теряется, забывается, больше не живет, и
тогда
дом наконец обретает качество старой профессорской квартиры, аристократического
палаццо, старого замка. Современная архитектура, кстати, прекрасно осведомлена
об этом феномене. В качественной
концептуальной архитектуре постоянно
создаются пространства с не вполне определенной функцией, как бы на вырост, на
будущее обживание, так, чтобы дом представлял собой некий вызов для дальнейшего
развития.
Второй этаж
Атаянц просто перевернул эти отношения. Он создал в доме пространства,
которые не то что будут определены в будущем, а были определены в прошлом,
потеряли эту определенность, и теперь их предстоит обжить. Может быть, пока не
очень
понятно как. Но они стоят того, чтобы
попытаться.
Столовая
Каминная
Малый кабинет
Кухня
|
 |
|
