|
|
|
Современная классика
Григорий Ревзин
Сценический задник
XXII-MMVII - 11.12.2007
Верхний уровень атриума
Промстройбанка
По-видимому, Игорь Грабарь первым
написал о Карле Росси, что его петербургские площади – это сцены, и фасады
зданий представляют собой театральную
декорацию, за которой ничего нет. Это
очень точное наблюдение. Оказываясь
внутри реконструированного Никитой
Явейном Промышленно-строительного
банка, как раз и попадаешь в пространство, о существовании которого не
подозреваешь, потому что на Михайловской улице не отдаешь себе отчета в том,
что за ее фасадами располагаются какие-то объемы – ни их глубина, ни деление
улицы на здания не осознаются.
К. И. Росси.
Фасад Михайловской
улицы
Атриум Промстройбанка образовался из перекрытого узкого и длинного двора,
идущего параллельно Михайловской улице. Пространство кажется щелевидным, и в
этой щели – множество разнородных картин. Есть мелковатые, мягкие, принадлежащие
поздней эклектике ложноклассические детали, напоминающие то ли петербургские
гостиницы, то ли рестораны. Есть, напротив, эклектика бодро-прогрессивная, промышленная, железнодорожная. Она
олицетворяется чугунными коринфскими
колоннами и фантастической сейфовой дверью со сложным замком, которая
является главным кунштюком всего этого
пространства. Есть чистый хай-тек нависающих над головой стеклянных мостов,
и вышки-шахты лифта, свободно стоящей
в атриуме как колонна на площади. Есть
пласт, который правильнее всего назвать
«ретро-хай-теком» – это стеклянный
свод над атриумом, по рисунку мелкой
расстекловки живо напоминающий
стеклянные перекрытия дебаркадеров
и пассажей рубежа XIX–XX веков, и гигантский стальной сейф, занимающий двор на
всю высоту. И, наконец, есть
акведук, не относящийся ни к какому
времени, ни к классицизму, ни к античности, ни к сегодняшнему дню, даже
не акведук, а схема акведука, которая,
кажется, может существовать всегда.
И все эти пласты спрессованы в узкое
и длинное щелевидное пространство.
Вид на лифт и стеклянный
свод
Объемы по адресу Михайловская, д.2-4 имели достаточно сложную
судьбу. Росси пробил Михайловскую
улицу через существовавшую застройку,
проект датируется 1834 годом, здания
достраивались на протяжении 1830-х гг.
В 1898 году Леонтий Бенуа перестроил
здания под Волго-Донской банк: был
переделан ордер на фасаде по Михайловской улице, добавлен лепной фриз,
глухой парапет, венчавший здание, был
заменен балюстрадой, именно тогда были
созданы эклектические интерьеры, новый
операционный зал, а над ним размещен
большой остекленный фонарь верхнего
света. Следует заметить, что осуществленное Бенуа изменение фасадов было
ответом на перестройку симметричного
фронта Михайловской улицы под гостиницу «Европейская», осуществленную
в 1873-1875 гг. по проекту Л. Ф. Фонтана
(в 1907-1914 гг. осуществлена вторая перестройка гостиницы с надстройкой 5-го
и мансардного этажей по проекту арх.
Ф. И. Лидваля и К. Г. Эйлерса, в 1988–1991 гг. осуществлена модернизация
гостиницы по проекту В. Э. Струзман).
В 1948–1949 гг. фасады зданий Волго-Донского банка были возвращены
к замыслу Росси (надо заметить, что тот
строгий классицистический облик Петербурга, к которому мы привыкли, – во
многом следствие этой реконструкции,
осуществленной сталинскими архитекторами, последовательно убиравшими
из центра следы эклектического периода
в архитектуре).
Поперечный разрез
Продольный разрез
План первого этажа
План второго уровня
План верхнего этажа
Реконструкция, осуществленная сегодня по проекту Никиты Явейна, по
сути, и выявляет все эти пласты. Есть
пласт Росси, есть сталинская реконструкция Росси, есть пласт Бенуа, есть
современный пласт.
Никита Явейн на крышке
чугунного сейфа
Сейф, акведук, окно
операционного зала
Это – здание-палимпсест, и здесь
следует сказать, в чем его главное достоинство. Такая – европейская – методика
реконструкции, предполагающая последовательное «проявление» всех следов,
оставленных временем на здании, вообще
чрезвычайно редка в России, где больше
расположены к «синтетическим» решениям, приводящим все к одному стилю.
Но даже если она и встречалась (ср.,
например, реконструкцию Манежа Павла Андреева), то не использовалась при
проектировании современных офисных
зданий. Это достаточно сильный образ,
который превращает пространство в приключение, и аранжировать его так, чтобы
вписать сюда офисные функции, достаточно сложно.
Виды на сейф и акведук
с нижнего и верхнего
уровня
Но дело здесь даже не в том, что
использована эта методика. Пространству придан дополнительный характер.
Мне оно напомнило впечатления, которые я испытал, оказавшись однажды за
сценой Большого театра в Москве – еще
до того, как его начали реконструировать.
Театральный задник с висящими в нем
декорациями.
Вид на атриум из окна
операционного зала
Операционный зал
Это такая узкая складка, в которой
умещается гораздо больше пространств,
чем там реально есть – ведь каждая декорация, каждый висящий на своем карнизе
холст с нарисованным на нем фасадом или
пейзажем предполагает, что перед ним
находится свое пространство сцены. А тут
они умещаются все сразу, как будто это
склад пространств, использующий какие-то хитрые штуки вроде дополнительных
измерений. Никита Явейн остроумно
обыграл самую суть россиевских фасадов
как своеобразных сценических задников. Ведь если задаться вопросом о том,
что должно находиться за ними, то мы,
разумеется, должны будем ответить: склад декораций. Он и уместил в свое
пространство три разных: россиевский двор,
эклектический декор Леонтия Бенуа и современную хай-тековскую фактуру.
Фрагмент интерьеров
Леонтия Бенуа
Единственное, чего не хватает
в складе декораций – это подлинного
масштаба сцены. Театр – это всегда игра
с масштабом, но для того, чтобы эту
игру почувствовать всерьез, необходима
точка отсчета, камертон, чтобы понять,
с чем играют. И именно эту роль масштабного камертона выполняет идущий
через все пространство акведук. Рискну
предположить, что в силу этой своей
художественной функции он лишен конкретных стилистических признаков. Это
акведук вообще, линейка классической
поступи Санкт-Петербурга, относительно
которой рассчитываются все конкретные
временные декорации.
Фрагмент акведука
Я не согласен со столь тонким
знатоком Петербурга, как Владимир
Лисовский, который написал про здание
Промстройбанка в журнале «Классический город»: «В ходе перестройки
повышена кровля, увеличен угол наклона
ее скатов, а над всем зданием сооружен
протяженный каркасный с остеклением свод, что привело к значительному
увеличению общей высоты здания
и существенно изменило его силуэт. Указанные изменения отрицательно сказались
на облике здания Промышленно-строительного банка как части ансамбля
Михайловского дворца». Повышенную
кровлю можно увидеть только из мансардных номеров гостиницы «Европейская»,
а там бывают немногие. Мне кажется, что
эта работа развивает тему Росси и очень
изящно ее обыгрывает. Это очень тонкая
работа, мастерская. Я даже не знаю, с чем
ее сопоставить по качеству приема. В Москве точно не с чем.
Через интерьер проходят
висячие стеклянные мосты
Кафе на мансардном этаже
банка
Открытый лифт банка
Вид на лифт, акведук
и кафе верхнего уровня
Сейф банка. Вид сверху
Сейф банка. Вид снизу
Фрагменты запорного
механизма
Дверь сейфа с подъемным
стеклянным мостом,
ведущим к ней
Дверная петля сейфа
|
 |
|
