Современная классика

Алексей Добашин:
«Я хочу понять, как будет выглядеть будущее»
XII-MMIV - 28.11.2004

Алексей Добашин и Рем Колхаас

Глава концерна «Крост» Алексей Добашин рассказал Григорию Ревзину, зачем он позвал Рема Колхааса проектировать «Велтон-Парк».

Григорий Ревзин
Алексей Алексеевич, прошу вас прокомментировать следующий анализ ситуации. В последние пять лет топ-уровнем жилья в Москве стал клубный дом. Но строительные площадки в центре города заканчиваются, возникает спрос на создание аналогичного продукта за пределами исторического центра. Результатом этого спроса стало появление нового типа дома – комплекса на 300-500 квартир на расстоянии 10-20 км от Кремля, функцию престижа в этом случае исполняет архитектурный проект суперуровня. Отсюда – приглашение западного архитектора. Ваш Велтон-Парк с проектами Рема Колхааса – яркий пример подобной стратегии.
Алексей Добашин
А что Вы имеете в виду под клубным домом? Вы можете перечислить базовые характеристики?

Г.Р.
Ну, скажем, это жилье на 30-50 квартир, расположенное в центре города, обеспечивающее высший уровень комфорта, безопасности и престижа.
А.Д.
А что понимается под «высшим уровнем»? Типология, строительные материалы, проект, услуги?

Г.Р.
Все это в комплексе.
А.Д.
Вы знаете, ваше определение напоминает мне отношение к машинам иностранного производства в начале 90-х. Они тогда назывались «иномарками». А какая марка, какие у машины функции, какие показатели, какая цена – все это было неважно. Главное, что иностранная. Это такое первичное представление о престиже – слышал и хочу такое же. Я бы сказал – неразвитое представление.

Г.Р.
Я понял. Наверное, можно достаточно подробно описать все характеристики клубного дома, но, мне кажется, в этом нет необходимости. Есть объективный синтезирующий показатель – цена квадратного метра. И здесь все понятно. Скажем, в домах на Остоженке, отвечающих тем характеристикам, которые я назвал, квадратный метр продается по цене от четырех до десяти тысяч долларов. Примерно тот же ценовой диапазон заявляет, например, «Капитал груп» для домов Эрика ван Эгерата. Но они как раз и относятся к тому новому типу, о котором я говорил – 300-500 квартир, удаленность от центра порядка 10 км, уникальный архитектурный проект.
А.Д.
Это новый тип предложения на рынке, и насколько адекватной является заявленная цена, пока говорить трудно. Это экспериментальное предложение. Лично я исхожу из того, что квартиры в домах, которые будут построены по проектам Рема Колхааса, на сегодняшний день должны стоить порядка двух с половиной тысяч долларов за метр.

Г.Р.
Но ведь это, насколько я понимаю, цена, которая практически не отличается от той, за которую вы продаете дома, которые уже строятся в районе Велтон-Парк?
А.Д.
Нет, она существенно отличается. То, что продается в Велтон-Парке сейчас – это от 1300 до 1800 долларов за метр, так что разница составляет от 30 до 40 процентов.

Г.Р.
Но это не кардинальное различие. Не на порядок. Сверхприбыли оно не обеспечивает, особенно если учесть, насколько дороже строительство по его проекту.
А.Д.
Мы рассчитывали этот проект исходя из 25% прибыли. Вообще, если говорить о прибыли, то здесь нужно расставить принципиальные акценты. Должен вам сказать, что самую высокую, стабильную и гарантированную прибыль приносит вовсе не строительство жилья топ-уровня, а типовые дома. Так что не нужно думать, что «Крост» инициирует и реализует уникальные архитектурные проекты исходя из нормы прибыли.

Г.Р.
В таком случае, я вас плохо понимаю. У вас есть готовый проект реконструкции всего района Велтон-Парк, проект Владимира Плоткина, Александра Кузьмина и Юрия Григорьева. То есть лучших московских архитекторов и главных архитектурных начальников. Вы получили в прошлом году за этот проект малую золотую медаль РААСН. Он прошел все необходимые согласования и уже реализуется. Насколько я понимаю, прибыль, которую вы получаете от его реализации, никак не меньше 25%. И в этой ситуации вы приглашаете Рема Колхааса, который предлагает альтернативный проект, создаете себе массу сложностей, и при этом даже не надеетесь получить большую прибыль? Зачем вам, в таком случае, Колхаас?
А.Д.
У вас изначально ошибочная установка. Вы заранее решили, что приглашение Рема продиктовано соображениями прибыли. Но это не так. Что делает Рем? Есть 75-й квартал Хорошево-Мневники. Он застроен пятиэтажками. Их сносят. Когда их сносят, земля превращается в чистую территорию, как будто бы на ней никто никогда не жил. И на этой доске заново строится новый квартал, не имеющий ничего общего с тем, что было. Но ведь это неправильно. Ценность этой земли в том, что она уже обжита. Тут выросли деревья, прошли дороги, тропинки. Вот эта планировка и есть след той истории, которая уже состоялась на этом месте. Смысл проекта в том, чтобы едва ли не руками разобрать все эти пятиэтажки, ни в коем случае не нарушая сложившейся структуры. Она превращается в естественный парк, в лес. И в этом лесу ставятся три небоскреба, три пятидесятиэтажных дома, которые ни в коем случае не нарушают того, что сложилось. Понимаете, это точечное вхождение, максимально бережное, ювелирное.

Г.Р.
Я согласен с архитектурной ценностью такой идеи. Но я не понимаю, что это дает вам?
А.Д.
Я хочу понять, как будет выглядеть будущее. Уже сегодня. Ведь все формы архитектуры, которые существуют сейчас, пришли из прошлого. Мы все читали фантастику – Бредбери, Азимова, Артура Кларка – так вот, все, что у них там описано, это предметно-пространственная среда, родившаяся в 60-е годы. А новой нет. Что такое новая среда? Людям сегодня нужны новые, непривычные пространственные состояния. Это как массовое увлечение дайвингом – стремление попасть в новое пространство. Я вижу эту потребность повсюду, везде. И мне кажется, что Рем дает это принципиально новое пространство. Дом, который построен сегодня со старым, сегодняшним ощущением пространства, простоит тридцать лет. Потом он морально устареет, его никто не будет ценить, и он устареет физически. А дом, который выразит новое ощущение пространства, простоит двести лет. Я хочу построить такой дом.

Г.Р.
Но этот дом уже не будет вам принадлежать, ни через сто, ни через тридцать лет. И даже если представить себе, что ценность этого дома не исчезнет через такой гигантский срок, то все равно вы не будете иметь никакого отношения к этой ценности. Ее нельзя перевести в вашу прибыль.
А.Д.
Разумеется. Я хочу, чтобы это было понятно: для меня прибыль – не самоцель. Это условие, разрешающее мне работать. Если я ее не получаю, я просто не могу себе позволить реализовать свой замысел, и поэтому я о ней забочусь. Но не более. Зато, если это условие выполняется, это открывает фантастическую перспективу. Та ситуация, которую разрабатывает сегодня Рем – ведь это типичная ситуация для России. Не только для Москвы, и не столько для Москвы, сколько для массы российских городов. Фактически все, что он придумал – это превращение города в сад. В начале века была такая градостроительная концепция, город-сад, только это был город-сад на другом технологическом уровне. А Рем придумывает город-сад будущего. Это новая типология, которая станет примером для всей российской архитектуры через десять-пятнацать лет. Я хочу, чтобы у него учились, я хочу, чтобы у нас был пример развития. Поэтому я его приглашаю.

вверх