|
|
|
Исторический очерк
Дмитрий Швидковский
Екатерина II: Архитектурная биография
(продолжение)
I-MMI - 29.10.2001
Холодные бани, Агатовые комнаты и Камеронова галерея, строившиеся им с 1779 по 1787 год, -
это "действующая модель" частных римских терм, наподобие тех, что были в доме Петрония или на вилле
императора Адриана в Тиволи. С этого здания началась история археологического классицизма в архитектуре России.
Здесь впервые были точно воспроизведены детали терм Тита или капители Эрехтейона. И недаром в этом здании были
смешаны греческие и римские мотивы. Екатерина II хотела, чтобы архитектор создал единый, обобщённый, идеальный и
в то же время достоверный образ античности. Причём он должен был раскрываться постепенно при движении снизу
вверх. Уровень земли соответствовал современности.
Чарльз Камерон.
Вид Висячего садика и павильона Агатовых комнат в Царском селе.
Середина 1780-х годов
Здание отделали, чтобы оно выглядело в нижней части руинированным, будто изъеденным временем. Чем выше зритель поднимал взгляд, то даже на первом этаже, всё глаже и целее оказывались колонны, очищались карнизы и капители. Второй ярус вставал сияющим, цельным и нетленным -- идеал, неподвластный ходу веков. Местопребывание императрицы становилось олицетворением классических мифов. Его наполняла галерея бронзовых античных богов и героев, в которую изредка включались изображения современников. Здесь царило идеальное, классическое время. К сожалению, полное "оживление" античности с соответствующими одеждами, кушаньями и банями не вполне удалась в практическом смысле. Императрица жаловалась своему секретарю Александру Васильевичу Храповицкому: "Странно, что всё строение для бани строено, а баня вышла худая, мыться в ней нельзя". Впрочем, это никак не отразилось на художественном смысле произведения Чарльза Камерона.
Тема гармонии жизни древних соединялась с прославлением событий недавней истории, прежде всего побед над турецкими армиями. Екатерина II описала это сама: "Когда война сия продолжится, то Царскосельский мой сад будет походить на игрушечку, после каждого славного воинского деяния воздвигается в нём приличный памятник. Битва при Кагуле ... возродила в нём обелиск с надписью ... морское сражение при Чесме произвело в великом пруде Ростральную колонну, взятие Крыма и высадка войск в Морее ознаменованы равным образом на других местах ... Ещё приказала я построить в лесочке храм Памяти, где все события в оную войну бывшие представлены на медальонах". Увековечение современных событий с помощью различных мемориальных сооружений было устроено таким образом, чтобы говорить о будущем. "Ключом" к аллегории, запечатленной в триумфальной части ансамбля, служили слова из оды "На взятие Очакова": "Ты в плесках внидишь в храм Софии". Эта фраза означала, что русские войска пересекут Чёрное море и займут Константинополь, чему соответствовала созданная архитектурная картина. За озером, где стояла Ростральная колонна, символ морских побед, Чарльз Камерон построил собор Святой Софии. В XVIII столетии его считали копией константинопольской Айя-Софии. Таким образом, смысл парка заключал в себе политическое будущее, падение Турции и создание на месте Византии Греческой империи. На её трон предполагали возвести второго внука императрицы Константина. Ему дали подобное имя, намекая на основателя Византии Константина Великого.
Изображение в парковом ансамбле будущего - редкий случай в XVIII столетии, в этом смысле Царское село уникально. Однако в архитектуре Екатерины II есть и другие примеры, когда императрица стремилась создать сооружения, рассчитанные на дальнейшую историческую перспективу.
Это проявилось в её отношении к царским резиденциям в Москве. Философы, с которыми она переписывалась, постоянно напоминали ей о значении древней столицы, часто в весьма резких выражениях. Дени Дидро, потратив много слов на убеждение императрицы, в конце концов, написал: " Страна, где столица помещена на краю государства, похожа на животное, у которого сердце находилось бы на кончике мизинца или желудок у большого пальца ноги".
Екатерина II, в общем, и сама это понимала. Ещё в 1767 году она поручила
Василию Ивановичу Баженову начать работу над проектом "кремлёвской перестройки".
Большой Кремлевский дворец.
Модель. Фрагмент.
1767-1775
Тогда подобный жест был связан с началом деятельности комиссии для составления нового свода законов, который должен был установить в империи "просвещённое" правление. Новый грандиозный кремлёвский дворец должен был стать символом будущего переустройства России. Если бы его построили, то он бы оказался самым большим сооружением Европы в формах классицизма. Средневековые стены уничтожались, но сохранялись древние соборы и церкви, передававшие собой русскую историю и верность монархини православию. Вокруг них в проекте Баженова возникало монументальное обрамление из новых зданий, построенных на основе самого современного для той эпохи архитектурного стиля. Темой, о которой "говорила" эта архитектура, было взаимодействие национального прошлого и просвещённого настоящего. Всё же императрица не вполне искренне относилась к замыслу перестройки Кремля. Скорее, он являлся одним из политических жестов, своего рода декорацией, для убедительности которой были проведены довольно большие работы и разрушена часть старинных стен. Екатерина II, кажется, не слишком любила жить в городе и предпочитала загородные резиденции. В Москве она придумала новый "язык" для своих дворцов и праздников на лоне природы. Детали его было поручено разрабатывать также Баженову.
В 1775 году начали готовиться к празднованию весьма выгодного для России мира с Турцией.
План мемориальных сооружений на Ходынском лугу.
Лубок на меди. 1775.
Матвей Федорович Казаков
И при этом императрица неожиданно обрушилась на обычный репертуар классицизма. "Был составлен проект праздника, и всё одно и тоже, как всегда: храм Януса, да храм Бахуса, храм невесть какого чёрта и его бабушки ... устаревшие, несносные аллегории ..."- писала она. Отведя душу, Екатерина II вызвала архитектора и сказала ему: "Любезный мой Баженов, за три версты от города есть луг, представьте, луг это Чёрное море ... из города туда ведут две дороги: ну вот одна из сих дорог будет Танаис (античное название Дона - Д.Ш.), а другая Борисфен (Днепр - Д.Ш.); на устье первого вы построите столовую и назовёте Азовом ..." Вероятно, императрица и архитектор обсудили особенности всех зданий, которые собирались возвести для победного торжества. Именно благодаря этому разговору начал возникать новый художественный язык русского Просвещения.
<<вернуться  далее>>
|
 |
|
