|
|
|
Исторический очерк
Дмитрий Швидковский
Краткое рококо Петра III
IV-MMII - 24.09.2002
Фейерверк по поводу заключения мира между
Россией и Пруссией. Гравюра 1761 г. ГНИМА
Будущий император Петр III родился в 1728 году. Его отцом был Карл-Фридрих, герцог одного из северогерманских государств – Голштинии,
«принц слабый, неказистый, малорослый, хилый и бедный», судя по
описаниям современников (Екатерина II. Сочинения. М.,
1990. С. 251.). Эти его качества не преодолели гены матери,
российской великой княжны Анны Петровны, и сын пошел в отца. Тем
не менее в детстве судьба принца Петра казалась более благоприятной,
чем едва ли не у всех остальных людей в тогдашней Европе, несмотря
на то что он рано остался сиротой. По крови этот мальчик был близким
родственником одновременно Петра Великого и его самого опасного
противника, шведского короля Карла XII. Первому он приходился родным
внуком, а второму – старшим внучатым племянником. Причем,
поскольку у Карла XII детей не было, Петр III оказался его наследником.
Дочь Петра Великого Елизавета I тоже не имела законных потомков и
захотела передать корону сыну своей сестры, Анны Петровны. В результате за обладание одиннадцатилетним
подростком спорили две великие державы. По специальному договору,
подписанному в Або в Финляндии, принц Петр достался Российской
империи и был переименован в великого князя Петра Федоровича.
Пьетро Ротари. Портрет Петра III в 1760 г.,
еще в качестве великого князя.
Безусловно, ему было бы лучше стать шведским королем. В России
ему пришлось двадцать лет ждать престола под строгим надзором
властной тетушки-императрицы и многочисленных приставленных
ею соглядатаев, а затем царствовать чуть больше шести месяцев, с 25
декабря 1761 года до 30 июня 1762 года, и быть убитым при подозрительных и отталкивающих обстоятельствах через неделю после
государственного переворота в пользу его нелюбимой жены Екатерины
II. Тем не менее его жизнь и художественные предпочтения не остались
вовсе незамеченными в истории русской культуры. Скорее даже
напротив, смесь северонемецкой милитаристской «моды» и разных
игровых затей в духе рококо превращает его вкусы, замыслы
и постройки в одно из любопытных и занимательных явлений России
XVIII века.
Вергилиус Эриксен. Портрет императрицы
Екатерины II в трауре по усопшему Петру III. 1762
«Однажды, когда я вошла ... в кабинет Его Императорского
Высочества, я была поражена при виде здоровой крысы, которую он
велел повесить, и всей обстановкой казни среди кабинета ... Я спросила,
что это значит; он мне сказал тогда, что эта крыса совершила уголовное
преступление и заслуживает строжайшей казни по военным законам,
что она перелезла через вал картонной крепости, которая была у него
на столе в этом кабинете, и съела двух часовых на карауле, сделанных
из крахмала ... и что он велел судить преступника по законам военного
времени, что его лягавая собака поймала крысу и что тотчас же она
была повешена ... и что она останется так, выставленная напоказ публике
в течение трех дней, для назидания. Я не могла удержаться, чтобы не
расхохотаться ... но это очень ему не понравилось, ввиду той важности,
какую он этому придавал; я удалилась и прикрылась моим женским
незнанием военных законов, однако он не переставал дуться на меня
за мой хохот», – писала Екатерина II в своих автобиографических
«Записках» (Екатерина II. Сочинения. М., 1990. С. 364–365.). Увы,
она никогда не могла понять и разделить увлечений своего мужа, даже и менее
отталкивающих. Получилось так, что супруги принадлежали к разным
типам культуры. Они оба родились в эпоху барокко, воспитывались
в обстановке, рожденной его северной ипостасью, искали новых впечатлений, иного взгляда на мир, но совершенно разными путями. У Петра
преобладало игровое начало, странное, отнюдь не утонченное,
необычно-грубое рококо, а для Екатерины оно отступало перед
«говорящей» назидательностью Просвещения. Ей была свойственна
склонность к серьезной театрализации, Петром владела страсть игры.
Всю свою жизнь он увлекался «кукольной комедией» – театром
марионеток и пытался жить в создаваемом им мире. Еще великим
князем он часами занимался дрессировкой собак, стремясь заставить
их ходить на задних лапах и носить подобающие мундиры и амуницию.
Поскольку это имело ограниченный успех, он часто приказывал своим
лакеям устраивать маскарады и превращал все вокруг в обстановку
какой-то неизвестной, понятной лишь ему одному драмы. Екатерина
жаловалась, что иногда ночью он вынуждал ее вставать с постели,
одеваться странным образом и есть устрицы. А сам великий князь тем
временем рассказывал, что он выстроит для них увеселительный
дом, где все будет устроено наподобие капуцинского монастыря. С детства
и вплоть до восшествия на престол он играл в солдатиков, сначала
оловянных, потом сделанных из воска и крахмала и раскрашенных,
наконец – живых. Соответственно менялись и создававшиеся для его
забав игрушечные крепости. Правда, в своих дворцах императрица
Елизавета I все это не поощряла. В специальной инструкции она
запретила «притаскивание (в парадные залы. – Д.Ш.) всяких непристойных вещей, а именно: палаток,
ружей, барабанов и мундиров» (Бринкнер А. История Екатерины Второй. Т.
I. Спб., 1885. С. 55.). Все же дочь Петра Великого была известна своим
отходчивым характером, и для военных игр племянника
она предоставила ему Ораниенбаум. Старый дворец Меншикова,
конфискованный после его опалы в казну и не возвращенный потомкам
князя, находился в упадке. Петр захотел построить для себя новое
жилище, довольно далеко, в глубине парка, в месте, где ничто не мешало
ему воплотить свои мечты. Тогда, в 1758 году, ему исполнилось тридцать лет. Истекало второе десятилетие его жизни в России, и ему безумно хотелось уехать домой, в родную
Голштинию. Он не слишком хорошо помнил ее, но это государство
казалось ему потерянным раем, и он попытался хотя бы выстроить
в зримой форме на земле Ораниенбаума свою мечту об идеальной стране,
где бы он мог быть счастлив. Эта «страна» располагалась на
берегах большого пруда, который именовался «Маленьким увеселительным морем» и был оснащен
соответствующими парусными кораблями. Вокруг шли прихотливо
нарисованные дорожки. Они сходились к «столице» этой страны –
крепости Петерштадт, возведенной по всем законам фортификационного
искусства тех лет. Земляные бастионы формировали правильный
пятиугольник, окруженный рвами с подъемными мостами. Позади них,
повторяя ту же форму, построили казармы для солдат, дома офицеров,
арсенал, пороховой погреб. За строительство отвечал мастер Мартин
Гофман, приглашенный из Голштинии. Шестьсот солдат и офицеров
«потешного» полка тоже были голштинцами. Для них в крепости
была сделана лютеранская церковь.
далее>>
|
 |
|
